Хизер Гротхаус - Рыцарь её сердца
Сибилла оглянулась на Джулиана и, обнаружив на его лице признаки явной симпатии, почувствовала некоторое облегчение.
Решив выложить все до конца, Гриффин продолжил свой рассказ:
— Итак, мы остановились на том, что Амицию стали одолевать тревожные предчувствия. Услышав от кого-то легенду про Фокс-Ринг, она нарочно «потерялась» на охоте с леди де Монфор с одной лишь отчаянной целью — найти развалины и хорошенько их исследовать. Совершенно случайно обнаружив около руин Мориса Фокса, она использовала это как удачный шанс, даже не предполагая, что собирается соблазнить влиятельного союзника главного политического врага де Монфора…
— …То есть короля, — вставила Сибилла.
— По моим данным, Амиция была очень красива. Она была молода — в отличие от Мориса Фокса. Тот не отличался ни красотой, ни тем более молодостью. Возможно, это была лишь романтика легенды…
— Я так не думаю, — с горечью покачала головой Сибилла.
Помолчав несколько секунд, Джулиан продолжил:
— Но есть кое-что, чего я не знаю и не понимаю. Какие намерения были у Мориса? Какие цели он преследовал, признав в вас собственную дочь?
— Все достаточно просто, — отвернулась в сторону Сибилла. — Даже если Эдуард и настаивает, что земли получены матерью мошенническим путем, поскольку в ее жилах не текла благородная кровь, он не сможет доказать, что я не являюсь прямой наследницей Мориса Фокса, как, впрочем, и вы сами не сможете этого сделать. Король Генрих наградил мою мать замком Фолстоу после — подчеркиваю! — после того, как Морис погиб в битве при Льюисе, защищая корону от английских баронов и де Монфора.
— Он погиб потому, что де Монфор припомнил супруге Мориса Фокса старые грехи. Симон угрожал Амиции разоблачить ее происхождение, сделать достоянием гласности незаконные обстоятельства вашего рождения, бросив тем самым тень и на самого Мориса, и на ваших сестер. Амиция уступила, и Морис был убит. — Джулиан помолчал немного. — Это уже можно расценить как государственную измену, Сибилла. Ваша мать предала и Корону, и собственного мужа.
Сибилла молчала, поскольку сказать было нечего, и только звуки рыданий ее матери проносились в голове.
— Но она не растерялась и решила возместить упущенное, не так ли? — поднажал Джулиан. В его голосе появились интригующие нотки, а может быть, эго было что-то другое, но Сибилла не могла разобрать, что именно. — Она отомстила де Монфору сразу на следующий год в Ившеме, шепнув королю, что армия сына де Монфора занята лишь охраной замка Кенилворт и ничем больше. Место, где в свое время Симон приютил Амицию, было ей хорошо знакомо, и разоружить армию не составило для Эдуарда большого труда. Представляю себе удивление де Монфора, когда король выступил против него в Ившеме под знаменами собственного сына! Бывший гасконский наместник и основатель палаты общин Симон де Монфор был убит, его правление закончилось раз и навсегда.
Почувствовав, что ее голова начала чуть-чуть дрожать, леди Фокс немедленно приказала себе успокоиться.
— Вы не сможете доказать ни один из этих фактов.
— Но это же правда, не так ли?
Не глядя на Джулиана, Сибилла почувствовала, что он полностью повернулся в ее сторону.
— Нет.
— Тогда вы лжете! — В голосе Гриффина послышалась нескрываемая горечь. — Вы лжете ради собственного спасения!
— Нет, — снова прошептала Сибилла, поднимая глаза на Джулиана.
— Ладно. Тогда скажите мне, где я допустил ошибку, — настаивал Гриффин, причем сейчас в его взгляде проскальзывала как сила, так и искренность. Сибилле даже на мгновение показалось, что она готова полностью открыться этому человеку.
Но перед глазами снова возник образ слабеющей матери, уже почти прикованной к постели в ожидании смерти. Сибилле опять послышался ее жалкий плач, чередующийся то с пронзительными, то с жалкими требованиями…
«Ты понимаешь, чего я добилась? Теперь ты стала одной из самых прекрасных, богатых и влиятельных женщин на земле. Помни, что замок Фолстоу не только под твоим управлением, но и под твоей защитой. У тебя есть Фолстоу и есть сестры, Сибилла. Думай о них! Если ты хочешь сохранить их, делай так, как я говорю. Если же все будет потеряно, унеси с собой все наши тайны. Зачем рушить судьбы Элис и Сесилии? Не дай обесчестить гордое имя человека, который был твоим отцом…»
— Моя мать… Она была храброй женщиной, — сказала Сибилла, — поэтому я обязана быть такой же.
— Настолько ли правильно она поступила, что решилась бросить вас на растерзание? — жестко спросил Джулиан. — Это и является причиной того, что вы «обязаны» быть храброй. С этой целью вы взяли на вооружение несвойственную вам манеру поведения, представляясь окружающим пугающей и неприкасаемой. Всю жизнь Амиция приходила в ужас от мысли, что кто-нибудь узнает правду, а теперь этого боитесь и вы.
— Не знаю, унаследовала ли я достоинства матери, лорд Гриффин, — сказала Сибилла, покачав головой и бросив на собеседника взгляд, исполненный любопытства. — Но сейчас дело не в этом. Скажите, что вы можете мне пообещать в обмен на признание? То, что Эдуард, впечатленный моей прямотой, прольет слезу умиления и оставит за мной Фолстоу? Прикажет забыть все, что происходило в прошлом? Милостиво заберет себе мои богатства и отпустит с миром меня и моих людей, предоставив достойное право сбежать из замка куда глаза глядят?
— Он заберет подарок обратно на том основании, что право собственности было получено через ложь и предательство. Однако если вы придете к взаимопониманию…
— Если я соглашусь на это так называемое взаимопонимание, — громко прервала его Сибилла, — то что же король будет делать дальше? Закроет меня в монастыре с пожизненным содержанием за счет Короны? Лишит титула и позволит выйти замуж за лавочника? Или, быть может, даст волю своему непредсказуемому нраву и заточит в Тауэр? А то и сразу повесит без лишних церемоний? Кстати, в моем положении обезглавливание тоже подойдет. Я не собираюсь платить такую цену, столь долго ожидаемую нашим королем, за свою личную храбрость.
— Быть может, вы разрешите мне…
Сибилла соскользнула с камня, словно заранее отсекая все то, что хотел высказать ей Гриффин.
— Амиция старалась только для одного — она хотела построить счастье моих сестер, и я хотела бы положить свою жизнь ради этой же цели. И я никогда не обесчещу ее имени путем трусливого побега в Лондон, слюнявого припадания к мантии короля и моления о пощаде!
— Ваша мать была служанкой. Но она многое делала ради изменения своего положения и жизненного статуса. Извините, но ее лояльность всегда была продажна. Обладая неблагородным происхождением во всех смыслах этого слова, она ловко использовала как убийство собственного мужа, так и вас. — Брови Джулиана сурово опустились вниз. — Она и сейчас вас использует.
