Сычев К. В. - Роман Молодой
– А как же тогда Дмитрий Волынский? Он ведь жил во славе и почете? И тоже был «пришлый» князь?! – вновь подскочил со своего места Михаил Глебович. – И его любили московские бояре!
– Тому славному Дмитрию просто повезло! – ответил Роман Михайлович. – Он сразу же женился на сестрице Дмитрия Донского и стал его родичем! Тогда бояре стали принимать его, как своего! Других примеров я не знаю…Может вы их назовете?
– Что вы напустились на нашего князя Романа Михалыча, славные бояре?! – возмутился, вставая, Влад Изборович, приехавший с князем из Брянска. – Неужели вам было лучше при злобном Юрии?! Я слышал о нем столько недобрых слов! Он обижал даже вас, своих именитых бояр! И даже щупал ваших супруг! Стыдитесь!
– Почему ты оскорбляешь имя нашего законного князя?! – закричал, чувствуя, что нашел повод для общего возмущения, главный недоброжелатель смоленского наместника Михаил Глебович. – Мы сюда не звали вашего князя! Сами можем во всем разобраться без Витовта!
Его сторонники загудели, забурчали.
– Вы бы так покричали на своего Юрия! – возмутился, вставая, брянский боярин Поздняк Кручинович. – Это вам не наш кроткий князь Роман, который всегда уважал бояр и сейчас терпит ваши злые слова! Что вам неймется? Зачем вы толкаете городскую чернь на беспорядки?
– Тогда, если вы хотите Юрия, а я вам опостылел, – привстал в своем кресле Роман Михайлович, – выносите на этот счет свое общее решение, и я с радостью уеду в свой славный Брянск! Я не хочу сидеть в вашем беспокойном городе и слушать несправедливые слова! Я уже старик, а не юноша! Решайте же!
Смоленские бояре в возбуждении загудели. Одни, услышав слова князя Романа, согласились с ними и поддержали его, другие же, ведомые Михаилом Глебовичем, требовали возвращения Юрия Святославовича.
Роман Михайлович с грустным лицом смотрел на разгоравшийся спор и думал о минувшем. Его приезд в Смоленск не был торжественным. Как только конный брянский отряд с сотней дружинников подошел к городским воротам, они с визгом и шумом распахнулись, и князь Роман со своими людьми въехал в город. Неподалеку, в ста шагах от ворот, стояли польские и литовские воины. Они с любопытством смотрели на Романа Михайловича и его людей, и, казалось, не знали о его назначении наместником. Лишь только открытие городских ворот свидетельствовало о том, что князя Романа ждали.
– А почему здесь нет смолян и русской дружины? – спросил князь Роман одетого в добротный овчинный тулуп знатного литовца, на голове которого возвышалась подбитая куницей шапка-литовка, свидетельствовавшая о знатности происхождения.
– Здравствуй, князь Роман! – усмехнулся тот. – Я – Василий Борейков, городской казначей! Мы управляли городом вместе с князем Ямонтасом Тулунычем! Но этот славный воин, к несчастью, погиб в жестокой битве! Мы с нетерпением ждали тебя, но видим, что твоя дружина невелика! Всего сотня воинов или даже меньше! Этим ты не усмиришь мятежных смолян!
– А зачем их усмирять, почтенный Василий? – вскинул брови Роман Михайлович. – Неужели в городе беспорядки?
– Именно так, княже, – кивнул головой литовский чиновник. – Смоляне не хотят платить налоги в казну Витаутаса! Вначале они думали, что наша власть – это только благо! Но когда дело коснулось платежей – началась смута! Мы еще при славном Ямонтасе только силой выбивали из них серебро и товары! А смоленскую дружину, стоявшую на стороне горожан, мы были вынуждены распустить…Одни из них ушли из города и подались на службу другим князьям…Когда же смоляне узнали о победе татар над войском Витаутаса, они сразу же осмелели и стали требовать возвращения города князю Юрию! До сих пор никто не платит налогов, и славный Витаутас разгневался на нас! Ты должен, княже, принять самые жестокие меры и превзойти хитроумного Ямонтаса! Здесь есть бояре, которые устраивают беспорядки и толкают городскую чернь на мятеж! Надо бы задержать этих подстрекателей и без жалости казнить! Они боялись славного Ямонтаса, а вот теперь подняли свои мерзкие головы!
– А может привлечь к нам тех бояр добрыми словами? – молвил Роман Михайлович. – Не хотелось бы марать свои руки боярской кровью! Великий грех – казнить человека за его ошибочные суждения! Надо сначала убедить его добрым словом! Тебе нужна грамота Витаутаса о моем назначении?
– Не нужна! – махнул рукой Василий Борейков. – Великий князь прислал мне приказ еще раньше! Я вижу, что ты добрый и справедливый человек…Такому человеку нелегко управлять мятежным городом! Но я дал свой совет. Однако тебе самому придется принимать непростые решения. На то ты и наместник!
И началась у Романа Михайловича непростая «смоленская служба». Вопреки советам литовского казначея, он собрал в думной светлице смоленских бояр, посадил там же прибывших с ним брянских и черниговских бояр и провел беседу, в которой попытался «переманить смолян на свою сторону». Некоторое время смоленские бояре молча сидели, глядя с мрачным видом перед собой. Но, слушая Романа Михайловича, они постепенно успокаивались, и, казалось, с ним соглашались. Споров первоначально не было. Никто не возражал против очередного сбора налогов. Однако когда слова перешли в дело, горожане отказались платить в казну установленные суммы. Пришлось самому смоленскому наместнику ходить на купеческие подворья и уговаривать местных толстосумов «нести в казну серебро, как это было в старину». Доброжелательность князя Романа, уважительное отношение к купечеству с первых дней его правления принесли благодатные плоды и, к изумлению литовского казначея, смоляне собрали к концу года необходимое серебро. Прошло однако совсем немного времени, великому князю Витовту вновь понадобились деньги для воссоздания большого войска, и в Смоленск прибыл его посланник с требованием «нового серебра».
Действительно, налоги в городе собирали к осени, однако обстановка была не та, чтобы легко восстановить прежние порядки. Вновь появились недовольные, и смоленские бояре стали открыто выступать на советах при князе с осуждением его пролитовских действий. Под воздействием бояр зашевелилась всегда готовая к беспорядкам чернь, озлобились купцы и ремесленники.
Как раз в это время в Смоленск прибыл из Твери Дмитрий Романович. Там у него неожиданно заболела и скоропостижно скончалась любимая супруга, и он решил найти утешение в кругу отцовской семьи, поселившись в бывшем тереме великих смоленских князей рядом со своими матерью и сестрами.
Князь Роман был очень раздосадован приездом сына. Он, конечно, сочувствовал его горю, но покойную невестку не любил. – Вот и оставила тебя Евдокия без детей и семьи! – сказал князь Роман сыну при первой же встрече в Смоленске. – Это, конечно, великое горе, но тебе надо смириться с волей Господа и найти себе новую супругу! А может, у тебя еще будут дети, мои внуки? Тогда наш род не угаснет! Не теряй же времени! А если сам не сможешь найти себе знатную жену, тогда я помогу тебе! Только скажи! Я найду тебе не только боярыню, но именитую княжну! И зачем ты покинул тверскую службу? Не хочешь выполнять мой наказ? Здесь в Смоленске совсем нет жизни! Одни беспорядки! А если начнется мятеж, можно потерять даже голову! Неужели ты обидел своим отъездом славного князя Ивана Михалыча?!
