Подмененная - Карр Филиппа
— Я так счастлива, что ты вернулась домой, — сказала она.
Мы сидели за обеденным столом. Мама, явно посвежевшая, в длинном розовом платье, выглядела превосходно. Мисс Браун обедала в своей комнате. Вообще, с едой были кое-какие сложности. Бабушка с дедушкой не хотели, чтобы она ела в одиночестве, а она, конечно, не желала садиться за стол с прислугой.
В Мэйнорли и в лондонском доме было по-другому: там мы с мисс Браун обычно ели вместе, но здесь семейный круг воспринимали в более узком смысле слова. Мисс Браун часто ссылалась на то, что ей следует поработать и потому она предпочитает поесть у себя. Думаю, она действительно иногда предпочитала есть одна. Во всяком случае, в этот вечер все обстояло именно так.
В общем, за столом сидели бабушка, дедушка, мама и я.
— Полагаю, что Джек и Мэрией завтра приедут повидаться с тобой, — сказала бабушка. — Они очень рады, что ты приехала. Мэриен сможет тебе во многом помочь, она такая практичная. И к тому же у нас под рукой есть миссис Полгенни. — Бабушка бросила взгляд на меня, — Как жаль, что здесь нет Патрика.
— Бедный мальчик! Из-за этой школы он почти не приезжает сюда. Он сильно вырос.
— Расскажи нам лучше, что здесь происходит, — предложила мама.
— О, ничего особенного. Знаешь, в такой глухомани жизнь идет по наезженной колее — У вас ведь здесь жили французские беженцы.
Они все еще в Хай-Торе?
— Нет. Они купили собственный дом, хотя, возможно, и жалеют, что уехали отсюда. Теперь у них дом возле Чизлхерста. Они гордятся своими связями в аристократическом обществе.
— О да, — вспомнила мама, — ведь туда удалились император с императрицей, не так ли?
— Да, несчастные изгнанники. Говорят, там у них прекрасный дом. Когда император умер, Бурдоны решили, что им следует поехать утешать императрицу.
Кажется, она держит там что-то вроде маленького королевского двора.
— Я слышала о смерти императора, — сказала мама. — В январе, по-моему?
Бабушка кивнула.
— А что там с дочерью миссис Полгенни? — спросила я.
— Ли теперь живет с тетушкой. Вроде бы где-то в Сент-Иве.
— Тетушка! Что за тетушка? Сестра миссис Полгенни?
— Видимо, да.
— Я и не знала, что у нее есть родственники, — сказала я, — Я думала, что она спустилась прямо с небес, чтобы попытаться спасти людей, погрязших во грехах.
Все рассмеялись, а бабушка сказала:
— Признаться, я плохо представляю ее ребенком, который растет, как обычные детишки.
— Очень может быть, что в те времена она была нормальной, — сказала мама, — а потом вдруг осознала, что на нее возложена миссия… как Святой Павел на пути в Дамаск.
— Я уверена, миссис Полгенни одобрила бы это сравнение, — заметила бабушка.
— А Ли отремонтировала гобелены в Хай-Торе? — спросила я.
— Да. Она жила там несколько недель… думаю, около месяца. Это изменило ее. Раз или два я ее видела. Она выглядела такой довольной и счастливой.
Бедняжка! Должно быть, она чувствовала себя великолепно вдали от матери.
— Почему благочестивые люди так часто доставляют другим неудобства? — удивилась я.
— Сомневаюсь в том, что они столь благочестив. как сами считают, — ответила бабушка, — и в том, что остальные так уж плохи, как утверждают эти благочестивые.
— Главное, не позволять подобным людям вмешиваться в свою жизнь, — добавил дедушка.
— Это не так-то легко, если ты приходишься дочерью этому человеку, — возразила моя мать и вздохнула:
— Бедная Ли!
— Что ж, я довольна уже тем, что ей удалось порадоваться жизни в Хай-Торе, — сказала я. — А теперь, значит, она уехала к тетушке. Похоже, страсть к путешествиям входит у нее в привычку.
— Меня удивляет, что миссис Полгенни разрешила это, — заметила мама.
— Но ведь тогда тоже удалось убедить ее отпустить девушку, хотя поначалу она решительно возражала.
— Ли становится взрослой, — сказала мама. — Возможно, у нее появилась не только склонность к путешествиям, но и другие собственные желания.
Мы продолжали говорить о жизни в Полдери. Мама расспрашивала о людях, которых знала с детства.
Как чудесно было сидеть в кругу близких людей!
Для меня это был самый счастливый день с тех пор, как я услышала, что мама собирается замуж за Бенедикта Лэнсдона.
Дни летели быстро. Мама протестовала против вынужденного безделья. Вызвали доктора Уилмингхема, который признал ее состояние вполне удовлетворительным. Будучи старым другом семьи, он остался на ленч. Его взгляды на миссис Полгенни совпадали с мнением моей бабушки.
— Временами она может даже раздражать, — сказал он, — но трудно найти лучшую акушерку. Это действительно акушерка от Бога. Побольше бы таких, как она.
Я часто ходила вместе с мамой на короткие прогулки.
— Свежий воздух и движение пойдут на пользу, — сказал доктор Уилмингхем, — если с этим не переусердствовать.
Обычно мы гуляли по саду, но матери иной раз хотелось пройтись подальше. Она очень любила прогулки к пруду Святого Бранока. Это место действовало на нее как-то завораживающе. Она столько раз рассказывала мне о том, как прочесывали этот пруд в поисках моего тела, что я уже знала эту историю наизусть.
Такие места почти не меняются. Вероятно, и много лет назад здесь были плакучие ивы, склоняющиеся к воде, и топкая почва возле берега. Мама любила присаживаться на один из выпирающих из земли камней и смотреть на поверхность воды, уносясь мысленно куда-то далеко.
Время от времени нам доводилось замечать Дженни Стаббс, иногда поющую своим странным, не от мира сего голосом, жутковато звучавшим возле пруда.
Она обычно обращалась к нам так:
— Добрый день вам, миссис Анжелет и мисс Ребекка.
Мама очень любезно отвечала на приветствие.
Похоже, Дженни питала к ней слабость. Меня она почти не замечала, и это казалось странным: ведь именно меня она в свое время похитила, считая, что я — ее ребенок.
— Добрый день, Дженни. Чудесная сегодня погода, правда?
Иногда Дженни останавливалась и покачивала головой. Она удивленно рассматривала мою мать. Сейчас признаки беременности стали уже совершенно очевидными.
Однажды Дженни вдруг сказала:
— Вижу, вы кого-то ждете, мисс Анжелет.
— Да, Дженни.
Дженни пожала плечами и захихикала. Потом она ткнула себя пальцем в грудь.
— Я тоже, мисс Анжелет. У меня будет маленькая девочка…
— Конечно, Дженни, — сказала мать.
Дженни улыбнулась и пошла к своему дому, напевая на ходу.
Несколько раз приезжал Бенедикт. Мы никогда не знали, в какой момент его ждать. Являлся он неожиданно, омрачая мое настроение, потому что тогда мне казалось, что я опять теряю маму. Он был из тех мужчин, которые словно заполняют собой все пространство. За обеденным столом именно он руководил разговором. Речь шла о текущих событиях партийной жизни и о том, когда ожидаются следующие выборы.
Было такое чувство, что мистер Глад стон и мистер Дизраэли незримо присутствуют за нашим столом.
Во время своих визитов Бенедикт постоянно находился вместе с моей мамой, и я чувствовала себя ненужной.
Однажды я услышала, как он сказал:
— Это тянется слишком долго. Я жалею, что отпустил тебя так далеко.
Она тихо, счастливо рассмеялась и ответила:
— Теперь уже недолго, милый. А потом я вернусь домой с малышом. Это будет просто восхитительно!
Тогда я осознала, что надо радоваться каждому счастливому моменту, потому что их оставалось немного.
Наступил май. В следующем месяце должен был родиться ребенок. Миссис Полгенни была теперь уверена в том, что это произойдет раньше, чем предполагалось вначале.
— Скоро я уже не смогу совершать дальние прогулки, — сказала мама, — Может быть, тебе лучше отказаться от них уже сейчас, — ответила я.
— Я хотела бы еще раз увидеть пруд;
— Не думаю, что тебе удобно сидеть на этих каменных валунах.
