Мари Кордоньер - Роковые мечты
Нет, это уж слишком! Ко всем моим несчастьям прибавилось еще то, что человек, которого я любила и которому отдалась, говорил мне самые оскорбительные вещи.
— Спасибо за сострадание к моему ребенку, — сказала я, сдерживая рвущуюся из груди ярость. — Верно, как не пожалеть малыша, если отец у него идиот, да еще к тому же и отвратительный повеса. Мне стыдно, что его отец отъявленный эгоист и бессердечный человек. Я никогда не скажу своему ребенку, кто его отец, потому что уж лучше ему прожить жизнь без отца, чем знать, что у него такой отец.
Александр сделал ко мне несколько шагов. Мне показалось, что он довольно сильно смущен.
— Ты бежала из замка, потому что поняла бессмысленность своего поступка? — спросил он.
Я бессильно откинулась на подушки и, закрыв глаза, тихо сказала:
— Думай что хочешь! Если б ты только знал, как я тебя ненавижу!
Он молчал. Потом я услышала шаги и звук закрывающейся двери.
Когда я открыла глаза, то встретила устремленный на меня взгляд Эйми О'Коннелл, в котором я не прочла упрека за то, что так грубо разговаривала с ее сыном, но в котором была задумчивость, словно она наткнулась на какое-то непонятное место в книге.
— Ради Бога, простите меня, — прошептала я. — Бабушка все время говорила, что настоящая леди никогда не должна повышать свой голос.
Моя хозяйка села со мною рядом и провела рукой по моим волосам.
— Мой сын способен и настоящую леди вывести из себя, потому что он бывает временами нестерпимо самолюбив и горд. Жизнь еще не научила его, что лучше быть смиренным, чем гордым.
— Я вас не понимаю, миссис О'Коннелл, — сказала я, совсем сбитая с толку.
— Со временем вы все поймете, дитя мое, — ответила она.. — А сейчас я хочу вас накормить куриным бульоном.
— Я… — Я хотела сказать, что не хочу есть, но в этот момент мой желудок так заурчал, что это услышали мы обе. Миссис О'Коннелл рассмеялась и сказала:
— Ну вот и отлично! Подождите, я сейчас вернусь. Еще хотела вам сказать, Валерия, что не надо волноваться. Все, что ни делается, — к лучшему!
Я не стала спорить с этой милой женщиной, хотя и была с ней совершенно не согласна.
Глава 15
Спустя два дня миссис О'Коннелл разрешила мне встать с постели. Я отдохнула, поправилась и теперь боялась, что мое платье на меня не налезет. Но горничная принесла мне новое ярко-голубое муслиновое платье с поясом под грудью, сшитое из дорогого материала по старой моде. Надев это платье, я увидела, что в нем моя полнота не заметна.
Я посмотрелась в зеркало, отметила хороший цвет лица, но мне не понравился взгляд моих больших голубых глаз. В нем были беспокойство и отчаяние, которые последнее время не покидали меня. Горничная миссис О'Коннелл расчесывала и заплетала мне волосы, а я думала о том, что как ни любезна и гостеприимна моя хозяйка, но мне все-таки надо уезжать из ее дома. Эта умная женщина скоро поймет, если уже не поняла, что я по уши влюблена в ее сына, и мне не хотелось терпеть новые унижения от Александра О'Коннелла.
Я прошла в гостиную и сказала миссис О'Коннелл, что должна поехать по делам.
— Куда же вы поедете, дитя мое? — удивилась она.
— Туда, куда я собиралась с самого начала, — в контору адвоката Пейна. Он распоряжается моим небольшим наследством, которое поможет мне встать на ноги.
— А что если ваш дед запретит ему иметь дело с вами? Что тогда?
Эта мысль приходила и мне самой в голову, но я все равно решила надеяться только на себя.
— Мне не хотелось бы обременять вас лишними хлопотами, — сказала я. — Я и так уже достаточно долго пользуюсь вашим гостеприимством.
— Вы так думаете? — Она на несколько секунд замолчала. — Давайте лучше поговорим о том, что через неделю Рождество, что скоро нужно шить пеленки для вашего маленького, покупать кроватку…
Это было предложение жить в ее доме и дальше, и, вероятно, она была права: ведь мой ребенок был ее внуком. Но я не могла оставаться под одной крышей с Александром О'Коннеллом.
— Как только я вступлю в права наследства, — сказала я, — сразу все уладится. Я могу какое-то время пожить у леди Норли, адрес которой, наверное, знает адвокат Пейн.
— Вы говорите так, словно вам не терпится покинуть мой дом, — сказала миссис О'Коннелл.
Я покраснела, потому что она — я этого очень боялась — обо всем догадалась.
— Вы так много сделали для меня, миссис О'Коннелл, — тихо проговорила я, — что я вам всегда буду благодарна. И все-таки будет лучше, если я уеду.
— Вы хотите уехать, потому что вам неприятно видеть Александра. Я угадала? Но почему, скажите мне ради Бога!
Краска бросилась мне в лицо, я в отчаянии стиснула руки на коленях.
— Ах, не спрашивайте меня ни о чем! Позвольте мне уехать! — взмолилась я.
— Давайте договоримся о том, что вы еще немного поживете у меня, — продолжила миссис О'Коннелл. — Я извещу мистера Пейна, что вы хотите его видеть, и завтра утром вы сможете обсудить с ним, как обстоят ваши дела.
Мое глупое упрямство толкало меня возразить ей, но в это время открылась дверь гостиной, и я узнала шаги Александра О'Коннелла.
Он вежливо поклонился матери и кивнул мне. Он казался безукоризненно любезным, и только я знала, как глубоко он презирает меня.
— Как хорошо, что ты пришел, Александр! — посмотрела на него миссис О'Коннелл. — Ты знаешь, Валерия хочет покинуть наш дом. Она собирается жить отдельно на те средства, которые ей поможет получить адвокат Пейн.
— В самом деле?
В двух этих словах было столько издевки, что я едва сдержалась, чтобы не заплакать. Гнев помог мне обрести относительное спокойствие.
— Мне надо уехать, — обратилась я к миссис О'Коннелл, — чтобы спокойно обдумать свои ошибки и решить, что делать дальше.
— Тут и думать не о чем, — вмешался Александр, — вы ведь замужняя женщина — за вас думает муж. Вы подарите маркизу Кардуфф долгожданного наследника и продолжите безупречную линию рода Вернов. Впрочем, ребенок может оказаться девочкой. Интересно, согласились бы вы выдать вашу дочь за слабоумного кретина, леди Валерия?
Да, Александр О'Коннелл хорошо владел искусством причинять боль. Дед хлестал мое тело плетью, потому что его душила злоба, Александр О'Коннелл хотел ранить мою душу, потому что презирал меня.
— Ты забываешься, Александр! — рассердилась миссис О'Коннелл. — Ты ведешь себя как самый настоящий хам! Помни о том, что тебя воспитывали как джентльмена.
— Прошу прощения, мама!
— Тебе надо просить прощения не у меня, а у мисс Валерии! Это расследование, очевидно, повлияло на твой характер. Ты стал груб и несдержан. Мне кажется, пора вызвать сюда отца. Валерия, дитя мое, не обращайте на него внимания! Скажите ему, что чепуха, которую он несет, совсем вас не задевает.