Мэгги Дэвис - Рыцарь и ведьма
Потребовалось несколько минут на то, чтобы зажечь маленькую глиняную лампу, стоявшую на столе командора. Облицованная камнем комната была полна вещичек, вывезенных с Востока. Хозяин подошел к медной жаровне и помешал угли, потом добавил еще углей из корзинки, стоявшей рядом. И лампа и жаровня были сарацинской работы, как и украшавшие выбеленные стенал гобелены с изображениями Христа и апостолов в рыцарских доспехах и верхом на боевых конях. Комната представляла собой столь обычное для тамплиеров удивительное сочетание восточной экзотики с монашеским аскетизмом.
Можно сказать, подумал Асгард, что вкус тамплиеров представлен здесь во всей красе. Он сел на скамью, и командор налил ему вина из медного сарацинского кувшина.
– Девушку, – отрывисто сказал он, – ищет не только английский король.
Асгард уклонился от ответа. Командор вернулся к столу. Это был норманн лет пятидесяти с небольшим, с бледными глазами, которые теперь буравили Асгарда.
– Скажи мне, брат, неужели ты полагаешь, что английский король мог бы послать тамплиера с поручением в Шотландию или любую другую страну и наше братство не узнало бы об этом?
Асгард опустил глаза и смотрел теперь в свою чашу с вином.
– Мне это приходило в голову.
Он знал только одно: что находится здесь по повелению короля, и не было нужды объяснять все в подробностях эдинбургскому командору ордена тамплиеров.
– Хм. – Его собеседник отвернулся, чувствуя себя уязвленным. – Генрих Плантагенет скоро узнает, что не очень-то мудро проявлять такую изворотливость. Посланец Великого магистра проскакал через всю Францию, чтобы сообщить мне о твоем прибытии.
Итак, подумал Асгард, девушкой интересуются не только король Генрих Английский и король Уильям Лев Шотландский, но и Великий магистр ордена тамплиеров. Страсти господни! Кто же она такая, и что им всем за дело до нее?
– Великий магистр, – продолжал командор, – интересуется этой девицей, Которая, если верить монахиням монастыря Сен-Сюльпис, не иначе как святая. И король Англии Генрих наслышан о ней настолько, что пожелал послать знаменитого брата-тамплиера в королевство Уильяма Льва, чтобы доставить ее ему.
Асгард снова опустил глаза.
– Наше братство служит многим монархам, мой командор. И служит по-разному.
Асгард ощутил, как под воротом его плаща выступил пот, и это было весьма неприятное ощущение.
Командор опустился на скамью и положил локти на стол. Он не снял белого верхнего плаща с красными крестами и не сбросил шерстяной накидки. Несмотря на раскаленную сарацинскую жаровню, в каменной комнате было не слишком-то тепло.
– Ясно, что они немногое тебе сказали, – заговорил он веско. – Впрочем, рассказывать-то особенно и нечего: все это только сплетни слуг и всякого сброда, который не может удержаться от болтовни, даже если монахини наложили на них обет молчания. Рассказы эти интригуют, но верить им трудно. В одной такой истории говорится, что ребёнка нашли возле монастыря и было ему не более двух или трёх дней от роду, но девочка произносила гораздо более внятные звуки, чем все новорожденные, с которыми монахини имели дело до той поры. И, разумеется, уже тогда она была несравненной красавицей.
Девочка росла и была такой послушной и милой, что к тому времени, когда научилась ходить, все монахини обожали ее и не позволили отправить ее в город, как повелевает обычай, чтобы там какая-нибудь бездетная семья удочерила ее. Они берегли девочку как зеницу ока и хотели оставить ее при себе. Они даже созвали специальное совещание, чтобы выбрать для нее имя. И перебрали множество имен, пока не нарекли ее Идэйн.
Асгард пробормотал:
– Это имя королевы Ирландии.
– Даже так? – Тамплиер бросил на него острый взгляд. – Так вот что это за имя! Но нет никаких свидетельств того, что девочка ирландского происхождения. Должно быть, сестры сами все это выдумали. Они говорят, что, когда девочка стала достаточно взрослой и разумной, монахини по своей глупости спросили ее, знает ли она, откуда явилась, и дитя ответило: «С облаков».
Асгард поднял голову и посмотрел на собеседника.
– С облаков?
– Да, сестры клянутся, что именно так она и сказала.
У командора был очень раздраженный вид.
– Признаюсь, я думаю, что они рехнулись, эти бабы. История об облаках – всего лишь плод фантазии маленькой девочки. Сироты часто придумывают разные истории о своем происхождении. Кроме того, невозможно, чтобы новорожденный ребенок знал, откуда он. Ба! Эта история с облаками только убеждает меня в нелепости всех остальных сплетен о ней!
Командор налил себе еще вина.
– Эти монахини провозгласили ее святой, – сказал он, вытирая рот тыльной стороной ладони, – потому что они смертельно боялись назвать ее как-нибудь еще. В конце концов лучше считать ее святой, чем ведьмой, верно?
– А есть еще какие-нибудь истории о ней? – спросил Асгард.
– Она подчиняет своей воле животных. Да, я знаю, что ты думаешь, но тому есть свидетели. В течение многих лет эта Идэйн занималась сиротами; она их наставляла, учила, следила, чтобы их кормили и чтобы им было хорошо. Еще рассказывают, что был там один бык, которого запрягали в телегу, и однажды он вырвался на волю и, так как был злобной тварью, мог наброситься на детей. Но девушка загородила их собой и, ласково разговаривая с животным, успокоила его, и, взяв за рог, увела прочь.
Асгард улыбнулся.
– В свое время я видел, как укрощали лошадей и другой скот. Это не так уж сложно, если человек привык обращаться с животными и умеет это делать.
– Умеет делать? – Собеседник повернулся к Асгарду и уставился на него. – Говорят, эта девица только посмотрела на это мычащее свирепое животное, и оно упало на колени, будто его огрели обухом! Один только ее взгляд – и бык склонил перед ней голову.
Асгард выждал с минуту, потом сказал:
– Похоже, что добрые сестры монастыря Сен-Сюльпис обычные дела превращают в чудеса.
Командор покачал головой.
– Даже пастухи, приходившие в монастырь по делу, только и делали, что без конца болтали о ней. Что у нее есть некий дар – позвать человека, и тот подчинится. Нет-нет, никто не будет клятвенно уверять в этом. Монахини словно в рот воды набрали, молчат, как устрицы, боятся, что к ним в монастырь слетятся полчища римских епископов проводить расследование. Но крестьяне, которые работают на монастырь, шепчутся, что, когда девица зовет тебя, это похоже на тихий шепот тебе на ухо, и ты не можешь не повиноваться ему.
Асгарду и прежде доводилось слышать диковинные истории о девицах, способных укрощать диких животных: весь христианский мир, как ему было известно, чтил этот символ – деву и единорога. Но тайный голос, которому нельзя противиться? Это что-то новое. И Асгард не мог удержаться от вопроса:
