Маргерит Кэй - Скандальные признания
Испытывая сильное желание подкрепиться, она сходила на кухню и сделала себе крепкого чая, но, возвращаясь в маленькую гостиную, так и застыла на пороге.
Эллиот выглядел безукоризненно. Ни единой складочки на кителе оливкового цвета и лимонных панталонах. Начищенные гессенские сапоги с кисточками блестят. Дебора в ужасе ощутила свои заколотые кое-как волосы, рабочую блузу всю в пятнах и перепачканные чернилами пальцы. Ну почему он всегда застает ее в наихудшем виде? Ведь сам с каждым разом выглядит все более привлекательно. Более высокий. Более мускулистый. Панталоны облегают его, как вторая кожа. Словом, «более» во всех отношениях! И почему он всегда так ей улыбается? А она? Если решила его забыть, почему так рада его приходу?
Дебора прижала к себе поднос с чаем.
— Как вы вошли?
Для нее стало шоком увидеть его вот так, словно сошедшего со страниц романа о Белле. И вкупе с предательской дрожью удовольствия это вызвало довольно агрессивную реакцию. Однако все лучше, чем показать, как он на самом деле на нее действует.
— Грош цена была бы Павлину, не проберись он в дом с такими хлипкими замками, — усмехнулся Эллиот и перехватил у нее поднос с чаем, не оставив ей другого выбора, кроме как проследовать за ним в гостиную.
— Я не предполагала, что мы снова увидимся. — Дебора села на краешек кресла у камина. Ей ужасно хотелось чаю, но она боялась, что у нее будут трястись руки, если станет его наливать.
Эллиот поднял бровь:
— Но вы же понимали, что я нанесу вам визит, разве не так?
— Прошлой ночью мы окончательно попрощались.
— Не мы, а вы.
Дебора беспомощно уставилась на него. Он ждал, что она что-нибудь скажет, но она стала отмерять заварку из маленькой деревянной чайницы. И, наливая кипяток в оловянный заварной чайник, все-таки расплескала воду.
— Я принесла только одну чашку.
— Ненавижу чай, — заявил Эллиот и уселся напротив.
Дебора налила себе чаю, сделала глоток и глубоко вздохнула:
— Зачем вы здесь?
Вызывающие нотки в ее голосе не обманули его.
Она нервничала, но обрадовалась его приходу и не смогла этого полностью скрыть.
Эллиот вручил ей газету:
— Я подумал, вас это может заинтересовать.
Дебора стала просматривать заметку, и по мере чтения ее лицо осветилось слабой улыбкой.
— Сегодня утром я уже почти уверилась, что это плод моего воображения. Мне и сейчас с трудом верится, даже несмотря на материальное доказательство.
— К счастью, похоже, никто не знает, что у меня был сообщник, но вам все равно следует проявлять крайнюю осторожность. Никому ни слова, даже случайно.
— Я ничего не скажу, — ответила Дебора, но, вспомнив написанную сегодня сцену, почувствовала себя виноватой. Правда, она себя уговаривала, что изменила множество существенных деталей и никто не сможет ни о чем догадаться. — Но я уверена, бояться нечего. Не думала, что вы такой паникер.
— Я волнуюсь не за себя, а за вас. Моя безопасность меня мало волнует, но я не хочу, чтобы ваша была на моей совести.
— Так не будет. Ведь это я убедила вас взять меня с собой.
— Я бы не позволил себя убедить, если бы сам этого не хотел, — криво улыбнулся Эллиот. — Ну, и как вам такая опосредованная известность?
— Опосредованно, — откликнулась Дебора. — У меня такое чувство, что не я, а кто-то другой спускался вниз по веревке. Хотя должна признаться, совесть меня с опозданием, но забеспокоила. Картина ведь очень ценная.
— И вы переживаете, как я распоряжусь своей неправедной прибылью? — предположил Эллиот. — Не смотрите на меня так, я вас ни в чем не виню. Наоборот, я удивлен, почему вы раньше меня не спросили.
— Стыдно признаться, но, наверное, я не хотела искать причину, чтобы не идти с вами, — призналась Дебора и поставила недопитую чашку. — Почему вы это делаете, Эллиот? В смысле, частично я понимаю почему, ради острых ощущений. Догадываюсь, после привычной обстановки обычная жизнь кажется вам скучной и пресной. Но вы обмолвились, что вас мало волнует собственная жизнь. Неужели хотите, чтобы вас поймали?
— Конечно нет. Да, мне скучно, частично поэтому. Моя сестра считает, что я должен подыскать себе какое-нибудь доходное занятие, и она, скорее всего, права, — поморщился Эллиот.
— Доходное занятие как-то с вами не вяжется. Я не знала, что у вас есть сестра. Она живет в Лондоне?
— В данный момент — да. Лиззи замужем за суровым шотландцем, который желает умыкнуть ее в горы, чтобы рожать их первого ребенка. — Эллиот усмехнулся, радуясь перемене темы. — Представляю, какие у них будут грандиозные битвы со свекровью, и я знаю, на кого поставлю. Лиззи не нуждается в чужих советах и не имеет желания претворять их в жизнь.
— Мне бы хотелось иметь сестру, — с задумчивой улыбкой сказала Дебора. — У меня нет родных. Родители умерли, когда я была совсем маленькой. После их смерти моим опекуном стал дядя, а он был закоренелым холостяком. Когда я вернулась к нему после пансиона, он не знал, что со мной делать. Ему не нравился Джереми. Он говорил, что тот женится на мне только из-за наследства, но не слишком-то пытался остановить. «Стели постель, как тебе заблагорассудится, но не прибегай ко мне, если покажется слишком жестко», — сказал он мне тогда. Хотя не то чтобы я собиралась, — заключила она и невесело улыбнулась.
«Понимает ли она, что последним предложением выдала себя в головой?» — подумал Эллиот, тронутый ее гордостью. И испытал за нее гнев.
— Он сейчас жив?
Дебора покачала головой:
— Он умер пять лет назад. Выйдя замуж, я редко его видела. Я часто думаю, что надо было попытаться с ним сблизиться. — Удивительно, как сильно в ней до сих пор чувство вины. Она миллион раз говорила себе, что дядя Питер никогда не пытался поддерживать с ней отношения, но все бессмысленно. Она боялась подпустить его к себе, держала на расстоянии, как и всех остальных. — Не понимаю, почему мы затронули эту тему, — резко сказала она. — Моя довольно жалкая жизнь вам, безусловно, неинтересна.
— Мне интересны вы, Дебора.
Она сосредоточенно стала убирать выбившийся локон и опустила голову, пряча порозовевшие щеки.
— Можно придумать множество более интересных тем.
Эллиоту очень хотелось продолжить данную, но интуиция подсказывала, что это неразумно. Выманивание секретов его вторая натура. Уметь вовремя остановиться и не выдать, как много ты уже знаешь, настоящее искусство, он владел им в совершенстве. «Хотя, надо отметить, — иронично признал он, — Дебора дала бы сто очков вперед любому подкованному дипломату».
— Значит, вы хотите знать, зачем я изобрел Павлина? Это более интересная тема?