Сьюзан Дэвис - Невеста мастера
— Знаете, мисс Латэм, наша мисс Филпот — это настоящий катализатор творческой деятельности. Самые наши уважаемые авторы генерировали свои идеи у ее чайного подноса, а потом делали их достоянием публики, и опять с ее помощью и благодаря ее энтузиазму, — заметил худой, угловатый джентльмен с глубоко посаженными глазами. Он поднялся и вышел из кольца кресел и кушеток, где последние два часа кипела довольно оживленная литературная дискуссия. Он и Констанс были последними из оставшихся гостей.
— Ну, знаете, мои интересы не такие уж альтруистские, — запротестовала Элспет. Ее серьги из черного янтаря раскачивались как маятники под белокурым шиньоном. — Ради своего бизнеса я должна всячески стимулировать книготорговлю, а что лучше расходится на рынке как не новые идеи? Что, вы уже уходите, мистер Гаррисон? Нет, нет, побудьте еще!
— Меня ждет очередной номер «Либерейтора». — Он склонился к руке Констанс. — С удовольствием с вами познакомился, мисс Латэм. Надеюсь, мы скоро увидимся.
Констанс пробормотала что-то полагающееся в подобных случаях. Как тепло и внимательно здесь к ней отнеслись — совсем не та атмосфера, что на этой Ассамблее! Ее приняли как свою, задавали всякие умные вопросы насчет ее тихоокеанского дома и внимательно выслушивали ее ответы, а ведь аудитория была, хотя и избранная, но довольно разнообразная — наряду с известными художниками и писателями там были и меценаты, и простые любители литературы и искусства.
Проводив гостя, Элспет уселась рядом с Констанс; вокруг были книги, книги, книги — в стопках, в ящиках, на полках, не говоря уж о подшивках газет и журналов, разбросанных повсюду. Хозяйка обмахнулась кружевным платком и удивленно вздохнула.
— Как было интересно! Мистер Уильям Гаррисон — великий оратор, правда?
— Да, он очень красноречив, — согласилась Констанс, поправляя складки своего выходного платья из зеленого шелка.
— Какую огромную работу он ведет в этом обществе за отмену рабства! И что характерно, — добавила Элспет, — он еще и за равные права для женщин!
— Мне все ваши гости показались замечательными людьми, — откликнулась Констанс, — особенно мистер Готорн.
Элспет вскочила.
— Я же обещала тебе мой экземпляр его «Сказок, рассказанных дважды»! Куда я его задевала?
Констанс оглядела комнату:
— Ну, здесь вряд ли что-нибудь отыщешь, — и подняла руку, чтобы остановить свою новую подругу. — Ну, пожалуйста, не стоит из-за этого беспокоиться.
— Ничего, ничего, какое тут беспокойство! Я все всегда помню, где у меня что. Все-таки тридцать лет собираю… — Элспет постояла немного в раздумье, потом лицо ее прояснилось, и она поспешила к туалетному столику, с которого свисали вперемежку салфетки и литературные журналы, и вытащила откуда-то из-под самого низа самой большой стопки нужную книгу.
— Эврика! — Элспет подала ей книгу. Констанс с улыбкой поблагодарила ее.
— Она мне наверняка понравится.
— Некоторые из его новелл очень забавные. Там есть одна про … но не буду портить тебе восприятия, — засмеялась Элспет. Она снова уселась на кушетку и выжидательно посмотрела на Констанс.
— Ну, а теперь, можно посмотреть твои наброски?
— Здесь ничего особенного, — слегка стесняясь, Констанс вытащила портфельчик, примостившийся у ее ног. — Вот эскизы корабля — я как раз закончила картину, и кое-что для развлечения.
— Ты должна верить в себя и в свой талант, — только тогда ты добьешься успеха в Париже, — решительно инструктировала ее Элспет, развязывая ленточки и открывая альбом. Она вытащила пенсне из нагрудного карманчика и начала внимательно разглядывать страницу за страницей. — В конце концов, если ты не веришь в себя, то кто же поверит?
— Вы правы, конечно, — сказала Констанс. Чтобы скрыть, как она нервничает, она встала и подошла к камину. — Какая изящная тут решетка — колосья, фазаны… Так страшно — а вдруг это никуда не годится?
— На твоем месте я бы насчет этого не беспокоилась, — деловито бросила Элспет. — Это просто великолепно!
Констанс повернулась к ней, выдохнув с облегчением:
— Вы, правда, так считаете?
— На сто процентов! Корабли — это хорошо и, наверное, тебе это интересно, — ты ведь из семьи судовладельцев, и не последнего десятка, но вот эти рисунки, дорогая, они очаровательны!
Констанс нахмурилась, не вполне понимая, чем так восхищается Элспет.
— Вы имеете в виду рисунки Лахайна?
— Людей, жителей Лахайна! Это несколько иное. — Элспет снова начала перелистывать альбом. — Эти детишки — херувимчики, эти парни на каноэ. И эта вот старушка — смотри, сколько чувства, любви в ее таком прекрасном, морщинистом лице! Кто это?
Уставившись на портрет, Констанс снова нахмурилась и потерла виски. Она вроде совсем уж вспомнила что-то важное, но потом это куда-то ушло.
— Я… я не уверена. Может быть, жрица…
— Твои рисунки — это настоящая повесть о жизни твоего острова. Констанс, я найду тебе издателя, согласна?
— Издателя? — Она не могла скрыть удивления. — А зачем?
— Во-первых, потому что эти рисунки интересны сами по себе, а во-вторых, потому что интерес к Сандвичевым островам не стал меньше с тех пор, как тридцать лет назад там появились первые миссионеры. Так что аудитория для такой публикации будет и, хотя я не имею в виду, что ты на этом озолотишься, все-таки шанс получить определенную сумму денег у тебя будет, почему бы не сочетать приятное с полезным?
У Констанс даже голова закружилась от такого безудержного энтузиазма своей подруги.
— Не знаю, что и сказать…
— Скажи «да», и я сделаю все остальное. Мистер Эванс с Вашингтон-стрит — отличный печатник и все сделает как надо. Прежде всего, надо обратиться к нему.
— Ну, как же я могу сказать «нет»? — спросила Констанс.
Добывать деньги тем, что она больше всего любит, — разве это плохо? Не надо будет брать их со счета Мак-Кинов или ждать, пока Алекс исполнит свое обещание заплатить ей за билет.
— Вы такая добрая! — сказала она, благодарно улыбаясь. — Как же я могу вас отблагодарить!
— Главное — не терять времени и не разбрасываться, — деловито отозвалась Элспет, завязывая ленточки альбома. — Твой талант слишком уникален, чтобы тратить его только на изображение кораблей.
— Я очень хотела написать «Одиссея», — объяснила Констанс, отходя снова к камину. — Корабли ЛохленаМак-Кина — это настоящие произведения искусства.
Элспет сразу навострила уши.
— Мак-Кина ты сказала?
— Да, я знаю, наверное, неразумно для меня, из семьи Латэмов, иметь дело с кем-то из Мак-Кинов. Хотелось бы знать, что же там на самом деле случилось?..
