София Каспари - Лагуна фламинго
Виктория, ожидая прихода Педро (тот пошел отправлять ее письмо Анне), задумчиво рассматривала город, выглядывая из повозки. Улицы здесь были широкими и прямыми. Днем они казались безлюдными, точно заброшенными: всего-то и встретишь тут, что пару служанок да нескольких купцов. Лето в Тукумане — Виктория уже знала это — было теплым и влажным, как и в Сальте, поэтому в самые жаркие месяцы почти все семьи перебирались в горы или в свои поместья и город словно вымирал. С ноября по февраль почти каждый день бушевали грозы, лило как из ведра и дороги размывало, по ним текли ручьи, парализуя движение. Воздух был влажным и душным, и это шло на пользу растениям, но не людям.
Однако уже на пару сотен метров выше, на поросшем густым лесом склоне горы, становилось прохладно, а если подниматься в горы и дальше, то и вовсе холодно, слишком уж сильные дули там ветра. Часто из-за ливней начинались оползни, и ходить в горы было опасно. В самом поселении в эти месяцы из-за жары все старались сидеть по домам и выбирались на улицу только с наступлением вечера. Тогда женщины в mantos, черных накидках, или даже в традиционных индейских костюмах торопливо шли в собор, ведя за руки детей.
Собор, огромное здание в стиле неоклассицизма, был построен в 1847—1856 годах. В нем хранился символ основания города — простой деревянный крест. Вначале Виктория немного удивлялась, глядя на толпу закутанных в черное женщин, выходящую из собора после мессы, очень уж они напоминали ей стаю ворон. Ей сразу бросилась в глаза набожность здешних обитателей. И их бедность.
Педро рассказывал ей, что большинство жителей Тукумана и прилегавших земель питались только кукурузой, рисом, тыквами, апельсинами и сахарным тростником. Кроме простых телег, никаких средств перемещения тут не было. Как и Буэнос-Айрес, Тукуман основывали не один раз, и вторая попытка пришлась на 1685 год, когда Тукуман стал центром производства сахарного тростника, который еще в начале семнадцатого века выращивали тут монахи иезуитского монастыря. Иезуитов выгнали отсюда в 1767 году, но сахарный тростник до сих пор усеивал здешние равнины, и жители Тукумана продолжали труд монахов.
Были тут и большие поместья. Там поля с сахарным тростником, оснащенные оросительными системами, были окружены живыми изгородями из кактусов. Стоило посадить тростник, и он давал урожай четыре-пять раз, а потом приходилось высаживать новые растения. Первый урожай собирали в начале мая, с первыми ночными заморозками, а к зиме уже весь тростник был собран. В это время в поместья приезжали наемные работники из соседних провинций, носивших названия Сантьяго-дель-Эстеро, Сальта, Жужуй.
Тем временем производство сахара росло с каждым годом. Климат способствовал выращиванию тростника, а площадь полей, пригодных для посева, неуклонно увеличивалась. В Тукумане привилегированные семьи контролировали землю, отведенную под производство. Эти семьи использовали свою политическую и экономическую власть для контроля над всей индустрией в целом. С представителями таких семей шутки были плохи, если речь шла об их собственности. Чем-то они напоминали Сантосов из Сальты.
Виктория и Педро поняли это в первые же месяцы своего пребывания в городе. Пока они знакомились с особенностями сбора сахарного тростника и ведения дел в поместье Тре-Лома, их поставили в известность о традициях, сложившихся в Тукумане. Местные жители были недовольны тем, что новоприбывшие слишком хорошо обращаются с работниками поместья. В последние месяцы это обстоятельство постоянно вызывало недовольство.
«Неужели это никогда не кончится?» — вот уже в который раз думала Виктория. Неужели им с Педро будут указывать, как управлять поместьем? Ну, возможно, сегодня что-то изменится. Их пригласили на ужин к дону Лоренцо, владельцу поместья Лос-Аборерос. Он был одним из наиболее влиятельных людей региона.
— Донна Виктория! Как хорошо, что вы наконец-то почтили своим присутствием мое скромное жилище! — Лоренцо Суньига с распростертыми объятиями вышел навстречу гостье и поцеловал ее в обе щеки. — Мне очень жаль, что только теперь у нас появилась возможность познакомиться. Вы уже освоились на новом месте? Проблем со слугами нет? Моя супруга постоянно жалуется на то, что здесь, в Тукумане, слуги нечистоплотны и глупы. Она была в ужасе, увидев, как служанка полощет белье в той же воде, в которой стирала.
— Нет, я всем довольна.
— А вот и знаменитый сеньор Кабезас! — Дон Лоренцо повернулся к Педро, стоявшему в полушаге от Виктории. — Я слышал, он отличный работник. Присматривайте за ним, а то уведут.
— Надеюсь, вы не против, что я пришла в его сопровождении? — улыбнулась Виктория. — Я слышала, в здешних краях много преступников, и побоялась идти одна, — солгала она и глазом не моргнув.
— Конечно же, все в порядке. Добрый день, сеньор Кабезас. Рад видеть вас вновь.
— Дон Лоренцо. — Педро кивнул.
Хозяин дома снова повернулся к Виктории.
— Позвольте представить вам вашего соотечественника, сеньора Мерквитца, женившегося на сестре нашего губернатора. Сеньор Мерквитц владеет большими плантациями сахарного тростника в департаменте Фамаилья… — И дон Лоренцо повел рукой, увлекая Викторию за собой.
Педро присоединился к ним с едва заметной иронической улыбкой на губах.
Следующие полчаса разговор шел о соленой, нездоровой воде Тукумана, о множестве отстойников, которыми пользовались годами, а потом просто закапывали. Дон Лоренцо с гордостью рассказал о своей новой цистерне.
— В следующем году, — говорил он, — если лето будет таким же жарким, донна Виктория, вам стоит отправиться со мной и моей супругой в наш летний домик в горах. Оттуда можно ходить на прогулку в лавровый лес. Такое нельзя пропустить.
— С удовольствием воспользуюсь вашим приглашением.
— Как проходит сбор тростника? — спросил у нее Мерквитц.
— Пока что все хорошо, — улыбнулась Виктория. — Но нам еще многому приходится учиться.
— Собственно, — вновь вступил в разговор дон Лоренцо, — я как-то не подумал предложить вам, но, может быть, вы хотели бы понаблюдать за тем, как собирают тростник у меня в поместье?
— Значение сахарного тростника в ближайшем будущем, несомненно, увеличится, — говорил тем временем Мерквитц. — Открывается одна фабрика за другой, хотя пока что мало кто разбирается в том, как нужно правильно обрабатывать сырье. Как бы то ни было, услуги европейских инженеров и других специалистов очень дороги. Говорят, среди наших новых землевладельцев многие уже задолжали национальному банку колоссальные суммы.
