Мишель Маркос - Властное желание
— Я лучше воздержусь.
— В таком случае тебе придется провести этот вечер на стуле. Полагаю, в постели гораздо удобнее.
Минна прислонилась спиной к изножью кровати.
— Как ты надеешься сохранить свою честь со мной?
Солтер улыбнулся.
— Я заставлю тебя держать свои руки при себе.
Раздался стук в дверь, и Солтер хотел подняться. Вспомнив, что он голый, Минна остановила его:
— Я сама открою. Я не хочу, чтобы ты простудился.
— Как хочешь, — сказал он.
Она подошла к двери и открыла ее. В коридоре стояла Мэгги с подносом.
— Я принесла то, что он заказал. Спроси у него, все ли в порядке.
Минна взяла поднос.
— Я уверена, все хорошо. Спасибо, Мэгги.
Служанка просунула свое румяное лицо в дверь и увидела Солтера в кровати.
— Я принесла вам несколько свежих булочек, которые только что испекла. Они еще горячие. Надеюсь, они вам понравятся.
Солтер махнул рукой:
— Спасибо, Мэгги.
Глаза Минны округлились.
— Теперь до свидания, Мэгги.
— Тебе достался отличный мужчина, дорогая, — сказала та взволнованно.
— Посмотрим. Пока, Мэгги.
Солтер сел в постели и взял у Минны поднос.
— Как это понимать?
— Это значит, что у меня еще не сложилось определенного мнения о тебе.
— А у Мэгги не возникло сомнений на этот счет.
— Мэгги слишком эмоциональная женщина, лишенная осторожности.
Солтер начал открывать бутылку вина.
— Жаль, что того же нельзя сказать о тебе.
Минна уперлась руками в бока.
— И как это понимать?
— Мужчины не враги, Минна. Я знаю, что некоторые ведут себя довольно неразумно, но ты не должна думать, что все относятся к тебе враждебно.
— О чем ты говоришь? Я вовсе так не думаю.
— Возможно, неумышленно, но ты всем своим поведением доказываешь обратное. Ты замкнулась в своем личном мирке и никого не допускаешь туда. Ты спряталась в кокон, как будто боишься показать людям, какая ты есть на самом деле.
— Не говори глупости, — сказала Минна, хотя ее потрясла правда в его словах.
— Вот видишь? Ты опять за свое. Если ты не даешь людям возможности понять тебя, как ты можешь надеяться им понравиться?
Пробка выскочила из бутылки, и Солтер налил немного вина в стаканы.
— И ты хочешь меня понять? Но я едва тебя знаю.
— Это верно. Ты не знаешь меня, потому что ты ослеплена темнотой, в которую погрузила себя. Но я вижу отчетливо и могу распознать, какая ты есть на самом деле.
— Как ты мог меня узнать, если я не позволяла это сделать?
— Случайно я заметил выражение твоего лица, когда ты думала, что никто за тобой не наблюдает. И мне захотелось лучше узнать именно эту женщину.
Он протянул ей стакан.
— Я не знаю, что сказать в ответ на такой двусмысленный комплимент.
— Выпей вина. Может быть, она опять проявится в тебе, и у нас будет возможность с ней познакомиться.
Минна не поняла, о чем он говорит. Какими загадочными порой бывают мужчины. С одной стороны, она хотела с ними общаться, но с другой — противилась этому желанию. Она прислонилась к изножью кровати.
Солтер опирался голой спиной на изголовье и внимательно смотрел на нее.
— Зачем женщины это надевают?
Ее брови сошлись вместе.
— Что именно?
Он указал стаканом:
— Корсеты.
Минна посмотрела вниз. Ее халат слегка приоткрылся, обнажив верхнюю часть корсета. Солтер покачал головой:
— Мне никогда не нравились эти дурацкие вещи. Они такие жесткие и неподатливые. Помещать женские груди в такую клетку, все равно что заключать живое существо в мраморную статую.
Заключать. Это подходящее слово. Иногда она чувствовала себя существом из плоти и крови, заключенным в жесткую оболочку суровых обстоятельств. Словно она действительно жила в каком-то коконе.
— Эти корсеты выглядят ужасно неудобными. Зачем женщины их носят?
Минна пожала плечами.
— Наверное, для того, чтобы выглядеть красивыми.
Произнеся эти слова, она вдруг осознала, что эта вещь для нее не имеет смысла. Особенно это стало очевидным после оскорбительных слов лорда Андервуда.
— Сними его, — сказал Солтер.
Она вскинула голову:
— Что?
— Сними корсет. Он тебе не нужен, чтобы выглядеть красивой. Кроме того, я предпочитаю, чтобы женщина могла двигаться свободно, без этой сбруи.
Минна пристально посмотрела на Солтера, пытаясь понять, нет ли в его просьбе непристойного намека. Она видела, что он старается быть подчеркнуто вежливым и порядочным, и ей хотелось узнать, что будет дальше.
Она потянула узел на груди. Когда он развязался, Минна сразу почувствовала некоторое облегчение. По мере того как распускались шнуровки, она чувствовала себя все более свободной. Когда корсет окончательно раскрылся, ей показалось, что именно он заставлял ее быть сдержанной и необщительной.
Минна встала с кровати с легкой улыбкой на губах. Теперь она могла свободно дышать, двигаться и чувствовала себя более спокойной. Ее халат все еще оберегал ее стыдливость, но теперь она ощущала себя в большей степени живым человеческим существом, а не статуей. Она снова села на кровать, испытывая огромное облегчение.
— Так лучше?
— Намного лучше.
Солтер удовлетворенно кивнул:
— Да, я предпочитаю, чтобы ты была сегодня вечером ненакрашенной и без лишних принадлежностей.
Минна улыбнулась, чувствуя, что ей нравится быть такой, какой он желает ее видеть.
Возможно, на нее подействовала его легкая манера общения, или ощущение комфорта, или, может быть, вино, но ей вдруг захотелось узнать то, о чем она боялась раньше спросить. И его дружеское расположение открывало такую возможность.
— Если я спрошу тебя кое о чем, Солтер, ты сможешь ответить мне честно?
— Конечно.
— Ты должен поклясться, что скажешь правду, даже если это заденет мои чувства.
Он сделал паузу, прежде чем ответить.
— Клянусь.
Минна боялась услышать его ответ, но он был самым близким ей человеком среди мужчин, и она чувствовала, что ему можно задать вопрос, который мучил ее всю жизнь.
— Что мужчины видят… когда смотрят на меня?
Его лицо сделалось серьезным. Солтер долго молчал, пристально глядя на нее и размышляя над ответом. Минна пожалела, что задала этот вопрос.
— Честно говоря, я не знаю, что видят мужчины, когда смотрят на тебя. Но я могу сказать, что вижу я, — добавил Солтер.
Минна молчала, предоставляя ему возможность продолжать.
— Я вижу перед собой женщину, которая боится быть прекрасной. Женщину, которая старается оставаться в тени. Голова ее опущена, и она имеет блеклый вид, как выгоревшие обои. Она готова терпеть обиды и оскорбления, и все потому, что никто не говорил с ней иначе. В тот момент, когда она выйдет из тени и поверит в себя, она поразит всех своим великолепием. Я сожалею, что встретил тебя, когда дело зашло слишком далеко. Но отныне я буду приходить сюда, чтобы не допустить повторения прошлого.
