Элизабет Чедвик - Любовь не кончается: Джулитта
Протянув руку, Бенедикт ласково прикоснулся к серебристому локону, лежавшему на щеке Жизели.
— Ты выглядишь так, словно только что вышла из легенды, — нежно проронил он. — Ты так прекрасна! У тебя восхитительная кожа. Посмотри, как она отличается от моей. — Оттянув край покрывала, Бенедикт обнажил матовое плечо девушки и пробежал по нему пальцами. На белой коже его рука казалась почти черной.
Жизель вздрогнула и напряглась, словно готовясь к отражению атаки.
— Я не причиню тебе боли, — пробормотал Бенедикт. — Клянусь. Только позволь мне прикоснуться к себе. Прижмись ко мне, ты ведь совсем замерзла.
Хотя Бенедикту еще не исполнилось и девятнадцати, первую женщину он познал больше трех лет назад и был способен разжечь огонь в холодном камине. Он знал, что для того, чтобы огонь запылал ярким пламенем, необходимо тщательно все приготовить, а не просто поднести факел к куче дров. Если хочешь, чтобы костер хорошо горел, о нем нужно заботиться, его нужно лелеять.
Разумеется, Бенедикт мог бы грубо повалить Жизель на спину и за несколько секунд удовлетворить свою похоть, благо все права на это у него имелись. Но он обладал весьма чувствительной и впечатлительной натурой и предпочитал медленно, неторопливо нагнетать атмосферу страсти, получая от этого не меньшее удовольствие, чем от самой близости. Ему очень хотелось, чтобы и Жизель разделила с ним эти восхитительные ощущения Хотелось видеть ее глаза, горящие желанием, слышать ее сладострастный стон, чувствовать под рукой выгнутое в истоме тело. Бенедикт решил сделать все, чтобы не позволить тени Арлетт нависнуть над брачным ложем.
Нашептывая ласковые слова, он нежно поглаживал спину Жизели, опуская руку все ниже и ниже. Спустя некоторое время она немного успокоилась и даже расслабилась. Бенедикт уговорил ее выпить немного вина, предусмотрительно оставленного для молодоженов на ночном столике. Затем, не сводя глаз с девушки, прильнул губами к краю кубка, еще хранившему тепло ее губ Возвращая кубок Жизели, он умышленно пролил несколько капель вина на ее плечо. Она дернулась и неловко подтянула край покрывала, чтобы вытереться Тогда Бенедикт, к тому времени уже поставивший кубок на стол, схватил Жизель за руку Не давая опомниться, он склонился над ней и припал губами к ее плечу, слизывая капли вина и покрывая его поцелуями. Спустя миг его губы устремились вниз, вслед за капельками, побежавшими к небольшому бугорку левой груди, к окруженному темно-кремовым ореолом упругому соску. Не находя сил для сопротивления, Жизель отдалась во власть искушенных рук и губ жениха.
Бенедикт медленно, неторопливо вел ее по хитроумному лабиринту страсти к пику наслаждения Она послушно и в то же время неохотно следовала за ним Наконец его рука коснулась внутренней стороны ее бедер. В ответ тело Жизели словно встрепенулось и выгнулось дугой.
Тихонько постанывая, девушка по-прежнему не разжимала веки, словно боясь посмотреть на мужчину. Несмотря на то, что ее рука уже обвивала шею Бенедикта, пальцы вцепились в его плечо, а тело содрогалось от желания, она все еще отказывалась отвечать на чужие прикосновения, словно ее просили дотронуться до клеймящего оружия дьявола.
Но в следующее мгновение тело Жизели напряглось и сильнее прежнего задрожало в руках Бенедикта. Ее дыхание участилось, бедра начали ритмично подниматься и опускаться. Погрузившись в ее влажную теплую плоть, Бенедикт испытал радость и облегчение. Он двигался осторожно, стараясь не причинить своей молодой супруге боли. И только в тот момент, когда ее подхватила последняя разрушительная волна наслаждения, он дал своему телу волю. Сознание словно затуманилось: остались лишь шелковистые упругие недра Жизели и его взрывающаяся плоть. Шея девушки неестественно выгнулась, ногти впились в его плечо, оставив на нем отчетливые следы в виде маленьких полумесяцев. С ее губ сорвался исступленный стон.
Придя в себя, Бенедикт затаил дыхание и, приподнявшись на локте, посмотрел на Жизель, распростертую под ним. Она лежала с плотно закрытыми глазами, отрывисто и учащенно дыша. Лицо, шея и груди покрылись легким румянцем. Склонив голову, Бенедикт игриво укусил Жизель в плечо, ощутив на губах вкус ставшего солоноватым от пота вина.
— Было неплохо, верно? — пробормотал он, тяжело дыша.
Жизель молча кивнула головой и покраснела.
— Теперь ты можешь смело открывать глаза.
Она последовала его совету с явной неохотой, словно стыдясь того, что только что произошло между ними.
— Вот видишь, Господь может посылать и удовольствие. — Бенедикт осторожно перевернулся на бок и лег рядом с Жизелью. — Мы муж и жена, и в том, что случилось, нет никакого греха.
Жизель снова кивнула, но скорее для того, чтобы угодить ему, чем соглашаясь с услышанным. Приподняв покрывало, она стыдливо посмотрела на свое обнаженное тело и облегченно вздохнула, когда заметила кровь, стекавшую по бедрам на простыню.
— Странно, но мне не было больно.
— Полагаю, твоя мать говорила, что в первую ночь ты непременно испытаешь чуть ли не адские муки? — спросил Бенедикт.
Нахмурившись, Жизель покачала головой.
— Она говорила, что, возможно, я действительно испытаю боль. Но просила меня не пугаться, так как, по ее словам, эта боль быстро кончается. Но отец Гойль говорил, что женщина должна испытывать боль, много боли, искупая таким образом грех Евы. А если боли нет, значит, это просто животная похоть.
— Отец Гойль — безмозглый старый болван, — пренебрежительно фыркнул Бенедикт. — Разумеется, я мог причинить тебе боль, чтобы заранее избавить тебя от последующих угрызений совести. Но мне хотелось взять тебя нежно и ласково. Мне хотелось, чтобы тебе было со мной хорошо.
— Ты добился этого, — после некоторого молчания сухо вымолвила Жизель, натягивая на себя покрывало. — Но теперь я корю себя.
Раздосадованный Бенедикт с горечью подумал о том, что воистину благими намерениями вымощена дорога в ад. В порыве неожиданной злости он притянул Жизель к себе, его руки, соскользнув вниз, обхватили ее ягодицы Холодное смирение жены только поддразнило его. Сонливость как рукой сняло.
— А сейчас будет еще лучше, — с вызовом бросил он. — Обещаю.
В то время как Жизель, жалобно всхлипывая и извиваясь всем телом, отчаянно отбивалась от настойчивых пальцев и губ Бенедикта, Джулитта лежала в комнате вместе с другими женщинами и, беспокойно ерзая на тюфяке, тихо плакала от безысходности и обиды.
В ту ночь не находил себе покоя и Моджер.
ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
Джулитта порывисто наклонилась, схватила горсть снега, слепила крепкий снежок и бросила его в убегающего от нее молодого человека.
