Шарлин Рэддон - Навеки моя
Эри надела свежую английскую блузку и плиссированную шерстяную юбку изумрудно-зеленого цвета. Она принялась искать молотый кофе, но нашла только зерна. Вспомнив, как в детстве она иногда помогала кухарке молоть кофе, Эри разыскала кофемолку и принялась за работу. К тому времени, когда вернулся Бартоломью, кофе был готов, а на плите исходил паром горшок с овсяной кашей, приправленной корицей.
– Пахнет хорошо, – он закрыл дверь и постоял минутку, наслаждаясь после дождя и холода двора ароматами кухни и тем чувством, которое он испытал при виде Эри, готовящей ему завтрак.
Эри принесла оловянную кастрюльку с молоком, оставленную Апхемами в ящике, вмонтированном в окно кухни, и они сели завтракать. Бартоломью решил ничего не говорить ей по поводу комков в каше и плохо перемолотых кофейных зерен. Потом он помог ей вымыть посуду и показал, как сцеживать молоко.
– А что делать, если марля соскальзывает, когда льешь на нее молоко? – спросила она.
– Тогда приходится начинать все сначала.
Эри деланно застонала. На самом деле ей нравилось работать вместе с ним. Она вспомнила его рассказы о том, что на маяке тоже есть коровы:
– Мне придется делать это, когда я выйду замуж за мистера Монтира?
– Сейчас это делает Хестер, но я полагаю, она рассчитывает, что вы ее смените. Кроме того, вам придется взбивать масло и собирать яйца.
На этот раз стон Эри был неподдельным. Она вовсе не была уверена, что справится с такими задачами. Работать снаружи казалось ей намного более приятным занятием, чем гнуть спину у горячей плиты или взбивать масло:
– Быть может, я смогу заняться сбором яиц, это похоже на игру.
Его глаза засверкали от сдерживаемого смеха, когда он улыбнулся ей:
– У вас хватит духу совершить со мной налет на курятник, ведь снаружи идет дождь? Мне нужно накормить кур.
Она рассмеялась в ответ:
– Я не сахарная, не растаю. Кроме того, мне нравится дождь.
– Тогда пойдемте.
Они надели свои дождевики, Эри шутки ради обулась в рабочие сапоги Джона-младшего, представляя, как они выглядят на ее изящных ножках.
Когда они зашли в курятник, Эри потянулась погладить красную род-айлендскую несушку, сидящую в своем гнезде:
– О, они симпатичные, – наседка резко закудахтала, захлопала крыльями и клюнула Эри в руку. Она отпрыгнула, поскользнулась на свежем помете, который покрывал грязный пол, и упала бы, если бы Бартоломью не подхватил ее за талию.
– Они совсем не похожи на домашних птиц, знаете ли, – он поставил ее прямо перед собой, улыбнувшись рассерженному взгляду, которым она его одарила.
– Это что, означает, что они совсем дикие?
Когда Бартоломью насыпал корм в кормушку, несушки в ворохе перьев слетели со своих насестов, изрядно напугав Эри.
Она попятилась в угол, а стая кур у ее ног, пронзительно крича, сражалась за еду.
– А теперь ступайте и соберите яйца, – сказал Бартоломью, закончив насыпать корм.
Эри боялась повернуться спиной к свалке у ее ног, поэтому, проверяя гнезда, одним глазом посматривала на куриц. При виде очередного маленького коричневого яйца она радостно вскрикивала, как будто находила драгоценность, осторожно брала его и укладывала в корзинку.
– Не могу дождаться того момента, когда я увижу ваших фазанов, – сказала Эри, когда они вышли из курятника.
– Мне следовало устроить вам экскурсию по хозяйству Олуэллов, может быть, нам удалось бы увидеть парочку. Мы с Неемией несколько лет назад выпустили там стадо фазанов, и они хорошо прижились, – он фыркнул. – Прошлой весной один из самцов-фазанов изгнал белого петуха-леггорна и присвоил себе его несушек. Это привело Джо в бешенство почище, чем то, что охватывает его при виде двух котов со связанными хвостами.
Эри нахмурилась:
– Святая Сэди! Каким это образом два кота могут связаться хвостами?
Бартоломью уставился на нее, захлопав глазами, а потом разразился своим хриплым, гортанным смехом, очарованный как экспрессивностью, с какой во время их разговора она подчеркивала свои слова жестами, так и ее наивностью:
– Это один из способов, какими иногда развлекаются мальчишки.
– Но как они смеют? Это же так жестоко!
Бартоломью поскучнел, вспомнив о запертых дверях и несбывшихся надеждах:
– В жизни много жестокого.
Мысли Эри тоже сразу стали мрачными.
– Так оно и есть, – пробормотала она.
Они шли через грязный двор к сараю – он пообещал дать ей взглянуть на новорожденных котят.
Бартоломью пожалел, что испортил Эри настроение, так что он был рад отвлечь ее видом котят. Эри уселась на замусоренный сеном пол и собрала себе в подол пять черно-белых, пушистых комочков. Когда один из них удрал к своей матери, та тщательно облизала его, как будто старалась уничтожить запах человеческого существа, посмевшего коснуться ее котенка.
– Когда я была маленькой, то мечтала о том, чтобы жить на ферме, где будет много животных, – Эри потерлась носом о холодный влажный носик котенка. – А вы всегда жили в Орегоне?
Бартоломью улыбнулся:
– Вы спрашиваете меня или котенка? Она нарочито сердито взглянула на него:
– Вас, конечно.
– В таком случае, да, я вырос здесь. Хотя родился в другом месте. Моему отцу быстро все надоедало, поэтому он много ездил по стране. Они с матерью поженились в Питтсбурге – он работал барменом в гостинице, которой владел ее отец. Теперь там заправляет мой брат Джон.
С колен Эри чуть не свалился котенок, но Бартоломью подцепил малыша своей широкой ладонью и подал его ей. Котенок прижался к мягким холмам ее грудей, и Бартоломью как ножом пронзило желание.
– Сколько у вас братьев и сестер? – спросила Эри, не понимавшая причины его молчания.
Он густо покраснел, хотя она даже не заметила, куда был устремлен его взгляд. Чтобы избавиться от наваждения, охватывающего его при виде ее груди, он отошел, присел на перевернутое ведро и принялся рассматривать порванную упряжь, которую нашел в сарае.
– Три брата и одна сестра. Хотя я никогда не видел Ричарда – он умер до моего рождения.
Котята заснули на коленях у Эри. Кошка, решив, должно быть, что не получит назад свое потомство, потихоньку влезла девушке в подол и замурлыкала. Бартоломью заметил, в каком восхитительном местечке устроилась кошка, и почувствовал, что возбудился при мысли о том, что он тоже мог бы положить свою голову туда. Он еще ниже наклонился над упряжью.
– Вы не поверите, но я родился в крытой повозке, на ежегодной сельскохозяйственной выставке, причем в разгар урагана, – сказал он несколько напряженным голосом. Эри захихикала и отмахнулась от него ладошкой:
– Не поверю. Вы подшучиваете надо мной.
