Джил Грегори - Холодная ночь, пылкий влюбленный
— Я знаю, что ты убиваешь людей, чтобы прожить самому. Что ты гордишься тем, скольких ты убил!
— А женщин? Откуда ты знаешь, что я не убиваю женщин? — требовательно спросил он, потом вдруг по его лицу пробежала тень, глаза блеснули. Она не могла понять, в чем причина, но Куинн Лесситер побледнел. Его лицо стало пепельно-серым. Всматриваясь в его лицо и пытаясь понять причину столь ужасной перемены, Мора могла сделать только один вывод, который наполнил ее сердце страхом.
— Ты… убил женщину, не так ли?
— Только одну, — прохрипел он так резко, что она отскочила, вжалась в стену, словно пыталась от него спастись. — Но не провоцируйте меня, леди, — или, клянусь, их станет две.
У Моры подкосились ноги, но прежде, чем она упала, Лесситер обхватил ее рукой за талию и удержал. Она хотела оттолкнуть его, но ее ноги совсем ослабели, и Мора с удивлением обнаружила, что прижата к нему, а он ее обнимает.
Секунду они смотрели друг на друга. Ветер то и дело врывался в переулок и обдавал их своим ледяным дыханием; они слышали собачий лай, стук двери какого-то магазина на главной улице, приглушенный грохот колес.
«Какая же она маленькая», — подумал Куинн, и его рука крепче стиснула талию девушки. Он с легкостью мог бы сломать ее, переломить в два счета. Оба это знали.
И оба знали, что он, сам не сознавая почему, мучил ее с той минуты, когда она разыскала его в салуне.
Но она ему сопротивлялась, а это позволяли себе немногие, да что там немногие — мало кто, знал он, отважился бы на это. Но девочка с кудрями цвета пламени и ласковыми глазами, оказывается, обладала самым бешеным, самым неистовым характером, который он когда-либо встречал у женщин, и что сделана она из куда более крепкого материала, чем могло показаться.
— Послушай, я затащил тебя сюда не затем, чтобы драться с тобой, — бросил он. — Я хотел тебе кое-что объяснить.
— Прекрасно, — проговорила Мора и тяжело сглотнула. — Объясняй.
— Считай, что я верю тебе насчет ребенка, которого ты носишь. Если ты говоришь, что он мой…
— Да.
Она сказала это так просто, как говорят только правду, и Куинн почувствовал, что его сердце окаменело.
— Тогда я о нем позабочусь, — сказал он мрачно. — Я всегда забочусь обо всем, что мое.
Ошеломленная Мора открыла рот и с трудом проговорила:
— Продолжай.
— Я женюсь на тебе, как ты и хотела. Так будет лучше для ребенка. Я дам ему свое имя и поселю тебя в безопасном месте, где ты сможешь его растить.
— Поселишь меня? — Мору охватили два чувства — облегчение и надежда. Надежда затеплилась в ней, когда она взглянула на его лицо и поняла по его выражению, что Ку-инну Лесситеру было невероятно трудно произнести эти слова. Он бы скорее согласился, чтобы его пронзили стрелами, чем повторить нечто подобное. — Что ты под этим подразумеваешь? — спросила Мора спокойно. — Где ты можешь меня поселить?
— У меня есть клочок земли в Вайоминге, ранчо. Это плата за работу, которую я сделал. Ты можешь там поселиться.
Он говорил так холодно. Так бесстрастно. Но в голове Моры уже теснились мысли.
— А ты? — спросила она сдавленным голосом.
— Я не собираюсь там околачиваться, — сказал он ей, сощурившись. — И ты меня не зацепишь. Не рассчитывай.
— Ты по-прежнему будешь убивать людей?
— Точно. Я так делал, делаю и буду делать. До самой смерти. У меня полно врагов, милая. Поверь, ты сама не захочешь, чтобы я был поблизости от тебя и ребенка. Так что если ты думаешь, что у тебя будет самый обычный муж, то ошибаешься. — Его тон был резким. — Это не входит в нашу сделку. Я отвезу тебя на ранчо, найму несколько работников и уеду.
«Уеду». Мора видела решимость на лице Куинна.
— Прекрасно, — ответила она так холодно, как только могла, но сама расслышала дрожь в собственном голосе.
— Ты согласна? Ты не собираешься прозудеть мне все уши за то, что я не намерен болтаться поблизости?
Мора гордо вздернула подбородок.
— Не говорите глупостей, мистер Лесситер. Нам с ребенком будет гораздо лучше без вас.
— Это уж точно, леди.
Он убрал руку с ее талии. До него как будто только сейчас дсшгло, как близко он стоит от нее и как крепко сжимает ее талию. Он отстранился и откашлялся.
— Значит, между нами все ясно? — Он по-прежнему говорил с опаской и подозрением, будто не верил, что она не приготовила ему какую-нибудь западню. — Ты понимаешь, что это будет не настоящий брак и я постоянно буду отсутствовать?
— Я прекрасно все понимаю. Это будет… своего рода… — она подыскивала слово, — сделка.
— Верно! Не больше и не меньше, — предупредил Куинн. — Сделка, — повторил он за ней следом.
Странно, но Мора почувствовала, как на глаза у нее наворачиваются слезы. Да что с ней такое? Ведь именно этого она и хотела, когда разыскивала Куинна Лесситера. Теперь он согласен дать ребенку свое имя, он готов ей помочь обосноваться на новом месте. Больше того, у нее теперь есть где жить, ее собственное место на земле, и никто не станет ей указывать, что делать. И у нее родится ребенок. Ей будет кого любить.
Так много всего у нее никогда в жизни не было. Поэтому ей вполне должно хватить.
«И хватит, — твердо заявила она самой себе, подумав о крошечной прекрасной жизни, которая росла у нее внутри. — Мне нет надобности, чтобы Куинн Лесситер болтался поблизости. Нам с ребенком будет хорошо вдвоем».
В глазах Куинна больше не было никакой угрозы, никакой ярости. Он наблюдал за Морой спокойно, возможно, даже с сочувствием.
Ну уж нет, ей не нужно его сочувствие!
Может, ей только почудилось — да-да, разумеется, почудилось, — но вдруг она увидела в Куинне того сильного, ласкового мужчину, который защитил ее от зимнего холода, чьи губы впивались в ее губы с таким жаром и такой силой… Дрожь охватила тело Моры.
Но она быстро осадила себя, с трудом переведя дыхание. Те поцелуи, та незабываемая ночь среди холодной зимы ушли в прошлое, причем навсегда. Теперь она стоит в переулке с бессердечным наемным убийцей, они с ним заключают сделку, ясную и понятную обоим. «Соглашайся или отказывайся, Мора, — сказала она себе с отчаянием. — Делай так, как лучше для твоего ребенка».
— Да, — услышала она свой слабый голос. — Я выйду за тебя замуж.
Куинн Лесситер кивнул. Он даже не улыбнулся, только взял ее за руку и вывел на главную улицу.
— Прекрасно! Надень свое самое нарядное платье, и мы покончим с этим.
Она заколебалась и остановилась.
— Боюсь, лучше этого у меня не сыщется.
Он посмотрел на нее сверху вниз. Его лицо выражало неподдельное изумление, когда он рассматривал старенькое льняное платьице, в котором Мора была и вчера. Ткань застирана, манжеты вытерлись. Казалось, она надевала его много лет, когда мыла полы и посуду.
