Бренда Джойс - Прощай, невинность!
— Мистер Деланца! — Хилари небрежно бросила поводья подбежавшему груму и легким, упругим шагом направилась к Эдварду. — Вы нас покидаете?
— К несчастью, да, — ответил он. — Доброе утро, миссис Стюарт, доброе утро, мистер Мартен.
— Как это неприятно! — пробормотала Хилари, и улыбка сбежала с ее лица. Она внимательно посмотрела на Эдварда. — Какие-то проблемы?
— Ничего подобного. Просто одно дело, которым я должен заняться немедленно.
— Что ж, возможно, мы встретимся в городе через пару недель, лето ведь подходит к концу, — сказала она после довольно долгого молчания.
— Я очень надеюсь на это. — Эдвард давал Хилари понять, что не намерен бросить ее.
Она улыбнулась:
— Может быть, мы встретимся даже скорее. — И, добавив несколько вежливых фраз, она ушла, оставив мужчин вдвоем.
Генри Мартен молчал все это время, а теперь грустно посмотрел вслед женщине.
— Как она хороша!
— Да, действительно.
Генри повернулся к Эдварду, чуть порозовел и с откровенным любопытством посмотрел на Деланца:
— Вы ей нравитесь, вы знаете?
Эдвард пожал плечами.
— Вы не думаете… ну, я слышал… что она не совсем… э-э… — Генри отчаянно покраснел и внезапно выпалил: — Между вами что-то есть?
Эдвард чуть не застонал.
— Я никогда не болтаю о подобных вещах, — ответил он. — И вам не советую. — Достав из кармана сигареты, Эдвард предложил Генри закурить, но тот отказался. — Мы должны быть достаточно благоразумными.
Деланца спрятал сигареты обратно в карман, курить ему расхотелось. Тут он увидел наконец экипаж, огибающий дом, и в его груди что-то сжалось. Да, ему не хотелось уезжать. Но думал он совсем не о Хилари Стюарт.
— Ну, в конце концов, это не так важно, если вы ей и нравитесь.
Эдвард удивленно вздернул брови.
— Я хочу сказать… вы ведь нравитесь очень многим женщинам, верно? — Генри снова вспыхнул. — Я слышал все эти истории об алмазах, о женщинах… Вы настоящий пират! Это все знают!
Генри так откровенно восхищался Эдвардом, что тот не в состоянии был обидеться и промолчал — да и что он мог сказать? Он не сомневался, что истории о нем наполовину состоят из выдумок, но при этом его ничуть не огорчала тайная зависть мужчин и открытое восхищение женщин.
Генри вздохнул:
— Моя кузина считает, что мне следует жениться на мисс О'Нил.
Эдвард вздрогнул.
Генри выглядел удрученным.
— Я ведь не такой, как вы… Вы понимаете, о чем я говорю? На меня женщины не слишком-то обращают внимание. Я был бы счастлив жениться на наследнице даже небольшого состояния.
Эдварда охватил гнев настолько сильный и внезапный, что он даже не подумал о том, насколько странным это может показаться собеседнику.
— Так, значит, вы хотите жениться на мисс О'Нил ради денег?
— А разве большинство не женится именно из-за денег? Но я не знаю, — сказал Генри, разглядывая свои бриджи, явно совсем новехонькие. — Я не могу решить, что мне делать.
— Почему же?
Генри посмотрел на него.
— Ну, эта ее хромота… и к тому же она какая-то странная.
Эдвард, бешено скривив губы, уставился на юношу.
— Значит, вы находите ее отталкивающей, так? И все же намерены сделать предложение?
Генри колебался. Видя холодный, злой взгляд Эдварда, он понял, что совершил какую-то оплошность, но какую — никак не мог понять.
— Значит, вы женитесь на ней, даже если вам будет противно? — с угрозой в голосе произнес Эдвард.
Генри побледнел.
— Я вас чем-то обидел, сэр? — запинаясь, выговорил он.
— Ответьте на мой вопрос, тогда и видно будет.
— Я не знаю… Мне бы не хотелось жениться на калеке. Правда, она лишь едва заметно хромает, говорят, ничего серьезного там нет. Но это не важно, она ведь довольно хорошенькая, вам не кажется? Но она слывет затворницей и эксцентричной особой, вы знаете об этом? Ч-черт! Вот проблема!
Эдвард скрипнул зубами.
— Мне не нравится слово «калека», мистер Мартен. На самом деле мисс О'Нил никакая не калека.
— Что?!
— Вы слышали. — Эдвард в упор смотрел на молодого адвоката. — Просто ее правая лодыжка неправильно срослась после перелома, это случилось много лет назад, вот и все. Она талантлива, и хороша собой, и так же нормальна, как любой из нас, — но только гораздо красивее многих, мне кажется.
— Вы… она вам нравится? — вытаращил глаза Генри.
— Очень нравится, — сдержанно произнес Эдвард. И гораздо мягче добавил: — Она будет невероятно интересной женщиной, я в этом не сомневаюсь.
Генри Мартен второй раз за это утро совсем растерялся. Тут Эдвард взялся за свой чемодан, и юноша опомнился.
— Мне очень жаль, сэр! Я не хотел вас обидеть. Я бы хотел стать вашим другом.
— Не нужно извиняться передо мной, — сказал Эдвард, шагая к экипажу. Не обратив внимания на кучера, готового ему помочь, он забросил внутрь чемодан — так, словно тот весил не больше перышка. — Вы должны принести извинения не мне, а мисс О'Нил, мистер Мартен. Надеюсь, у вас хватит на это мужества. — Он чуть наклонился к Генри и добавил: — И Бога ради, не вздумайте жениться на ней. Ей не нужна ваша жалость, этого добра она уже повидала достаточно. Она нуждается в чем-то совсем непохожем на жалость.
Генри долго смотрел вслед экипажу, уносящему Эдварда Деланца. У юноши кружилась голова. Возможно ли это? Не ослышался ли он? Эдвард Деланца, несравненный покоритель женщин, контрабандист, похититель алмазов, пират нового времени и живая легенда, если верить сплетням и слухам, — заинтересовался мисс О'Нил?
Генри мог поклясться, что так оно и есть.
Глава 6
Утром Софи чувствовала себя намного лучше, и ее хромота была почти незаметна. Она крепко заснула к утру, несмотря на все безумие предыдущего дня. А теперь тщательно одевалась. Вместо обычной английской блузки и темно-синей юбки она выбрала легкое белое платье, у высокого ворота которого пенилось кружево; лиф платья был отделан пышными гофрированными оборками, и такие же оборки шли по подолу. Когда Софи надевала ботинки, она вдруг насторожилась — ей показалось, что до нее донесся голос Эдварда, что он разговаривает с кем-то внизу, на лужайке под ее балконом.
Она подошла к открытой двери балкона и выглянула, не выходя наружу. На лужайке гости играли в крокет. Дамы, в легких платьях пастельных тонов, выглядели невероятно хорошенькими; мужчины были весьма элегантны в своих льняных пиджаках и брюках или бриджах до колен. Улыбка Софи угасла. Эдварда там не было.
Только теперь девушка поняла, как странно она себя ведет, и опустилась в ближайшее кресло. Что с ней происходит?! Она стала похожа на зеленую влюбленную дурочку!
