Лоретта Чейз - Не искушай меня
– Не такая одежда, – сказала она, проводя руками вниз по переду платья в самой провокационной манере. – Это платье прошлогоднее.
– Как возмутительно! Вы должны его немедленно снять.
– Вы бросаете мне вызов? – спросила она.
Герцог сказал не подумав. Теперь образы прошлого теснились в его мозгу: Зоя подзуживает и дразнит своих братьев, Зоя принимает любое «нельзя», «не следует», «не можешь» и «не станешь» как вызов или насмешку.
То, что он предложил в шутку, являлось первосортным вызовом. Для леди раздеваться на публике являлось не только невообразимо непристойным, это было практически невозможно. Чтобы расстегнуть многочисленные и сложные застёжки, располагавшиеся для удобства горничной, а не её хозяйки, требовалась ловкость акробата и человека-змеи одновременно. Ни одна леди не справилась бы без посторонней помощи.
С другой стороны, это же Зоя. Она бы нашла способ это сделать или расшиблась бы в лепёшку. И процесс поисков такого способа непременно будет занимательным.
Соблазн бросить ей вызов становился почти непреодолимым.
Но он сдержал своё чувство юмора и сказал:
– Нет, это была шутка.
– Это платье для меня не шутка, – сказала она. – Меня не станут уважать в Обществе, если я стану безвкусно одеваться. Мои наряды должны быть сшиты по последней моде. Не мне Вам объяснять. Вы рассказывали о Бо Браммеле. Даже мои сёстры признают, что Вы модник, как ни больно им это говорить. И я могу сама видеть: Ваша одежда говорит мне, что Вы разбираетесь в подобных вещах.
Он сказал:
– На самом деле, я предоставляю разбираться в этом моему камердинеру Хоару.
– Хоар также ходит к Вашему портному выбирать Вам предметы одежды?
– Нет, к портному хожу я, но оставляю решения за ним, – сказал он. – Он знает, что мне всё равно. К тому же любому портному известно, что если он плохо меня оденет, то пострадает его репутация, и он потеряет клиентов.
Это заставило её сделать паузу.
Он наблюдал за тем, как Зоя размышляет, и что-то в выражении её лица заставило его вообразить, как работает её ум, впитывая несколько произнесённых им фраз и сохраняя информацию на будущее. Герцог представлял себе её ум уменьшенной копией Лондонского Главного почтового офиса, наполненного шеренгами служащих на длинных скамьях, которые искусно раскладывают письма по соответствующим выемкам.
– Вы собираетесь поручить Вашему камердинеру заказывать мне одежду?
– Нет.
– Вы собираетесь оставить заказ моего гардероба моим сёстрам?
– Бог ты мой, нет.
Она сложила руки и ждала.
Он тоже ждал, растягивая момент, поскольку солнце поцеловало её нос и озарило завитки, выбившиеся из-под шляпки, и что-то вроде улыбки пряталось в уголках её губ.
Люсьен стоял – и знал об этом – на несколько дюймов ближе, чем допускали приличия. Пролетавший ветерок доносил ей его запах.
– Полагаю, тогда этим кем-то должен быть я, – проговорил он.
– Кто же ещё? – ответила она. – Вы на гребне моды. Я Ваша… протеже. Это правильное слово, не так ли?
Так, как она его произнесла, оно прозвучало в высшей степени неправильно и очень безнравственно, но он кивнул.
– Тогда Вы должны наблюдать за тем, как я одеваюсь, – сказала девушка.
Он мог представить себя в её гардеробной, говорящим «сними с себя одежду». Он мог представить себя, помогающим ей раздеваться, начиная с…
Он отверг видение.
Почему безобидные слова у неё становятся совершенно непристойными намёками?
– Думаю, Вы имеете в виду, что я должен проследить за выбором Вашего гардероба?
Зоя пожала плечами, и это движение, казалось, прошло через всё её тело. Она двигается, как кошка, подумал герцог.
Она пошла дальше, и ему бросилась в глаза её походка: медленное манящее покачивание элегантных изгибов. Он пошёл рядом с ней, и знал, что находится слишком близко, поскольку мог слышать шуршание муслина о свои брюки и вдыхать женственный запах, чистый и тёплый.
Люсьену показалось, что серый весенний день обернулся знойным летом.
– Вам не следует ходить таким образом, – заметил он.
– Каким образом?
– Таким образом, – повторил он. – Английские мужчины могут неправильно понять.
– Они возжелают меня? Но это и есть то, что я бы хотела, чтобы мужчины поняли. Я должна быть популярной и получить много предложений о браке.
Об этом герцог не думал – или думал? Другие мужчины, глядящие, как Зоя двигается. Другие мужчины, желающие её. Другие мужчины, находящиеся в искушении.
– Вы скорее получите предложения иного рода, – пояснил он.
– Какие именно?
– Вот такие, – ответил он.
Он сократил небольшое пространство между ними и обхватил рукой её талию. Он лишь намеревался – или лгал себе, что намеревается – проучить её.
К его потрясению, девушка не оказала ни малейшего сопротивления. Даже не старалась его изобразить. Она просто прильнула к нему.
Зоя была мягкой и тёплой, и её запах напоминал о летнем саде с женщиной в нём. Люсьен притянул её к себе, и тепло, мягкость и запах окутали его.
Он скользнул рукой вверх по её спине и вдоль шеи, провёл пальцами вдоль подбородка. Герцог откинул её голову назад, и девушка посмотрела на него. Это было глубокое синее море её глаз, и он жаждал в них утонуть.
Он наклонил голову и приблизил свои губы к её губам.
Это было только соприкосновение губ, даже не настоящий поцелуй, но Люсьен ощутил его рикошетом внутри себя: оглушительный взрыв чувств. Он не знал, что это было, и не пытался узнать. Он отстранился. И тогда, до того, как он смог стряхнуть с себя удивление, молодой человек услышал энергично распевающую птицу.
Звук прошёл сквозь пелену, окутывавшую рассудок, и привёл его в чувство. Грин Парк был далёко не пустынным, и объятия на публике были непростительной, возможно катастрофической глупостью. Зоя могла свести на нет всю работу, проделанную им, чтобы заставить Общество принять её.
Он отстранился. Убрал руки. Затем отодвинулся, чтобы оставить между ними приличную дистанцию.
Он был в ярости на самого себя.
– Не делай так больше, – сказал он.
– Почему нет? – спросила девушка.
Герцог уставился на неё.
– Почему нет?! Почему нет?!
Она поднесла указательный палец к губам и притронулась к месту, куда он её целовал.
– Немного ласки, небольшое поддразнивание.
Зоя изучила его лицо. И засмеялась.
– Не смешно, – сказал он.
– Ты так говоришь, потому что не можешь видеть своего выражения лица.
Выражения? У него не бывает выражений лица.
– Зоя!
