Роксана Гедеон - Край вечных туманов

Кто знает, сколько продолжался этот ад… Лошадей удалось поймать, усмирить. Леденящее душу зрелище открылось на площади. Земля и песок пополам с кровью, куски мозга, выбитые из голов… Кроме республиканцев, бешеными лошадьми были затоптаны и повстанцы, не успевшие взобраться на дерево или убежать. Площадь посыпали песком, как римскую арену после боя гладиаторов. Шаретта не было видно. Но он вскоре появился – смеющийся, довольный, с безумным блеском в глазах. Маньяк… Да, я нашла точное слово.

Бандит, нацепивший на себя шляпу судейского, снова что-то зачитывал, но ничего не было слышно. Дело касалось мэра Машкуля, республиканца Жубера. Ему, избитому до полусмерти, но еще живому, палач по приказу Шаретта маленькой пилой отпилил кисти рук.

Затем на площадь вывели целую группу синих – я насчитала тридцать человек. Из вежливости или в насмешку им оставили их трехцветные республиканские кокарды. Пленники были в длиннополых мундирах с широкими отворотами, в портупеях, перекрещенных на груди. «Как Гаспар», – мелькнула у меня мысль.

– Мы будем убивать вас маленькими партиями! – заорал кто-то из окружения Шаретта. – По тридцать человек и каждый день! Это называется убивать «четками», ей Богу, славно придумано!

– Пойдем, – сказала я Брике. – Пойдем быстрее!

Я не желала созерцать это дальше. С лихорадочной поспешностью спустившись с дерева, я зашагала прочь от площади. Да-да, подальше отсюда, и как можно скорее. По крайней мере, на расстоянии все будет казаться не таким ужасным.

– Мы не останемся здесь, Брике. Пусть нас лучше убьют синие, но мы не останемся у Шаретта ни за что. Иначе я в один прекрасный день сойду с ума.

Я вдруг почувствовала странное воодушевление. Выход найден! Еще минуту назад мне казалось, что я попала в заколдованный круг и мне некуда деться. Это угнетало меня. Теперь я знала, что сделаю. Я уеду из отряда Шаретта и присоединюсь к какому-нибудь другому вандейскому предводителю. Не может быть, чтобы все они были похожи на Шаретта. Если он ненавидит их, стало быть, они от него отличаются. Я слышала, среди них есть Боншан, которого все называют добряком. А еще д'Эльбе, Ларошжаклен – благородный рыцарь, экзальтированный католик Кателино, Жоли, Буленвилье, Тен-теньяк…

– Мадам, да постойте вы! Неужто вы не замечаете? Тот толстый увалень уже который час за нами бродит.

Голос Брике возвратил меня к реальности.

– Ты хочешь сказать, что за нами кто-то следит?

Я обернулась. Сумерки уже сгустились, но отблески затухающих пожаров разгоняли ночную темноту. Брике был прав, кто-то шел за нами.

– Что вам угодно, сударь? Мы вовсе не нуждаемся в вашем обществе!

Мне показалось, что массивная тень злорадно засмеялась. Свет упал на лицо незнакомца. О, я легко узнала эти слипшиеся светло-каштановые волосы, обрюзгшее лицо, косо стесанный подбородок.

– Какой ужас, – прошептала я в замешательстве. – Герцог де Кабри?

Он снова плотоядно засмеялся, приближаясь ко мне.

– Узнали, не так ли? Конечно!

Я молчала, подсознательно чувствуя, что смеется он потому, что получил возможность сделать мне какую-нибудь пакость.

– Как чудесно то, что мы снова встретились, мадам. Правда? Ведь при прошлой встрече мы и словом не обмолвились. Но я вижу, что вы не очень-то рады нашей встрече. Это на вас холодный душ так подействовал, что ли? Ведь это я толкнул вас в воду, хотя вы и предпочли не жаловаться на мой поступок.

– Вам незачем сообщать мне это. Я, как и раньше, считаю вас мерзавцем. Но поскольку судьба свела нас в одном лагере, я полагаю…

– Все, что вы полагаете, ошибочно, будьте уверены. Вы полагали, что меня расстреляли синие, а я жив. Я спасся, как и вы. Вы полагали, что больше не повстречаете меня, а вышло иначе. Судьба явно идет против вас.

– Прощайте, – сказала я холодно. – Ни до чего умного вы, как я и ожидала, не додумались.

– Вы не уйдете, – произнес он угрожающе и в то же время упиваясь своими словами.

– Интересно, что же мне помешает?! – воскликнула я.

– Человек, которого вы видите перед собой. Мне приказано прикончить вас одним выстрелом, если вы попытаетесь покинуть Машкуль или убежать из отряда.

Эти слова, как смерч, пронеслись у меня в голове, дошли до сознания. Кабри преследует меня по приказу сверху. Но, черт возьми, усерднее и страшнее тюремщика трудно было найти.

– Кто же вам приказал стеречь меня? Шаретт?

– Да.

– И зачем?

– Затем, чтобы уложить вас к себе в постель, дорогая. Уж вам-то это должно быть ясно. Увы, милочка, нынче для вас нет никакой иной перспективы. Только объятия кровавого графа де Шаретта де ла Контри. И я очень рад уверить вас, что любые ваши уловки будут тщетны. Я – вы это сами прекрасно знаете – не поймаюсь ни на какой крючок. Так что не тратьте усилий и не создавайте всякие увлекательные планы в вашей изобретательной головке. И мне чертовски приятно говорить вам это.

Я не желала с ним разговаривать. Не желала ничего слушать. Зажав уши руками, я побежала прочь.

Теперь уже назад, в город.

Была ужасная ночь. Темное, затянутое тучами небо рассекала ослепительно-голубая молния, и оглушительно гремел гром. Ливень не прекращался ни на минуту. Все пропиталось водой – одежда, порох, боеприпасы. Земля размокла, в жидкой грязи можно было утонуть по колено. Шум ливня смешивался с грохотом мощных валов, обрушивающихся на стены города. Это был океан.

Непрерывно гремела канонада пушек. Ядра свистели над окопами и взрывались где-то позади, осыпая всех грязью и оглушая шумом. Мы с Мьеттой уже который час лежали на дне бивуака, не решаясь взглянуть наружу. Лежали вымокшие, продрогшие, грязные и только молились, чтобы ядро не попало в нас.

Было 29 марта 1793 года, страстная пятница. Уже три дня вандейское воинство безуспешно осаждало с суши крупный фортификационный пункт, город Ле-Сабль-д'Олонн.

– Когда же все это кончится?! – кричала Мьетта в отчаянии, яростно стуча ногами о бревно, свалившееся на нас откуда-то сверху и едва не задавившее.

Мы понятия не имели, что происходит на поле боя, чья сторона берет верх, но подсознательно чувствовали, что сегодняшняя ночь станет решающей в этой непрерывной осаде. Бомбардировка Ле-Сабль-д'Олонна не прекращалась, кажется, ни на мгновение. Ливень усиливался. Волны бушевали все неистовее, с яростной силой обрушиваясь на крепостные стены, словно желая пробить их и помочь вандейцам.

– Их там всего горстка, а нас – девять тысяч. Чего же наши тянут волынку?

– Может быть, к синим подоспела подмога, – высказала я предположение.

– Подмога? Ха! Откуда? Разве что с неба!

– Подмога могла прийти по морю. Вполне могла. Взять хотя бы остров Ре – он рядом, и там мощный республиканский гарнизон.