Бренда Джойс - Идеальная невеста
— Вашу логику невозможно опровергнуть. Значит, произошла путаница, — сумела она произнести, соглашаясь со своим спутником, и при этом подумала: «Путаница и недоразумение».
Она и сэр Рекс — муж и жена? Совершенно безумная мысль!
Да, безумная, но ведь Бесс Уэверли — одна из самых ловких и проницательных женщин из всех, кого знает Бланш.
Глава 5
Джонсон, про которого Бланш почти забыла, бросал быстрые взгляды то на Бланш, то на сэра Рекса.
Это отвлекло Бланш от мыслей о подруге и обмане, и ей стало легче.
Она повернулась к арендатору и успокоила его:
— Мистер Джонсон, мы не агенты лорда Бари. И мне теперь совершенно ясно, что я не владею этим имением.
Его мышцы мгновенно обмякли: таким резким и сильным было облегчение.
— Я не хочу отрекаться от лорда Бари, но у меня пятеро детей, которых надо кормить.
— Я вас понимаю.
— Если вы встретитесь с его светлостью лордом, скажите ему, что я работаю изо всех сил! — крикнул Джонсон.
— Я ни разу не встречалась с лордом Бари. Но если вы хотите, я разыщу его в Лондоне и заступлюсь за вас, — пообещала Бланш. И она действительно хотела сделать это.
Было похоже, что Джонсон не вполне ей поверил.
— Пожалуйста, будьте добры, сделайте это! — попросил он.
Бланш кивнула и ответила:
— Я буду более чем счастлива помочь вам.
— До свидания! — твердо сказал сэр Рекс, сжал руку Бланш и в упор взглянул на девушку.
Идя рядом с ним по вымощенной камнем дорожке к своей карете, Бланш оглянулась назад и увидела, что Джонсон и его сыновья смотрят им вслед. Она помахала им рукой.
Возле кареты Бланш и сэр Рекс остановились.
— С вами все в порядке? — спросил он.
Бланш набралась решимости, покачала головой и сказала:
— Мне всегда бывает плохо, когда я встречаюсь с теми, кто так беден.
— Я вас понимаю, — подхватил он. — В нашем приходе большинство семей очень бедны.
— И вы считаете, что это допустимо? — искренне спросила она, и их взгляды встретились.
— Я этого не сказал. Что вы хотите сделать?
— Если вы не против, проеду дальше, до деревни. А там куплю им еды. Кажется, Джонсон говорил правду. Может быть, если ему немного помочь, он сумеет привести Пентвейт в порядок. — Ей было очень жаль семью Джонсон, но она сохраняла спокойствие и улыбалась сэру Рексу. — И владелец земли не слишком помогает ему тем, что забирает у него последние деньги в счет платы за аренду.
За ее внешним спокойствием скрывался гнев. Сэр Рекс строго взглянул на нее, словно заметил это, и сказал:
— Владельцы земли всегда берут плату за ее аренду, леди Херрингтон.
— Не все землевладельцы берут последнее, — серьезно ответила она. — Вы сами стали бы брать сейчас плату с арендаторов Пентвейта?
Сэр Рекс словно окаменел.
— Нет, — сказал он.
Бланш не ожила такого ответа.
— У меня иные правила, чем у большинства землевладельцев. Я часто даю арендаторам отсрочку по платежам, потому что предпочитаю, чтобы фермы были в хорошем состоянии. В долгосрочной перспективе такая политика выгодна всем. Фермы процветают, арендаторы могут платить за землю, а я могу получать эту плату.
— Ваша политика мне нравится, — ответила Бланш. Она не знала, что он такой великодушный землевладелец.
— Она логична, — ответил он, немного помолчал и заговорил снова: — У нас с вами явно есть что‑то общее. Вы опечалены бедами семьи Джонсон, а меня часто печалят те же самые беды, которые, к несчастью, можно увидеть повсюду в нашем приходе, да и в большей части Корнуолла. Но благотворительность помогает лишь частично. Бедным семьям нашей страны нужно больше, чем благотворительность. Им нужны средства к существованию.
Бланш пристально и прямо посмотрела в его темные глаза и только теперь заметила в них золотистые искры. Сэр Рекс умеет сострадать чужой беде. А многие ее знатные знакомые — и мужчины, и женщины — относились с полным безразличием к бедам тех, кому повезло меньше, чем им.
— Большинству светских дам не хватает такого умения сострадать. Они слишком заняты пустяками, которые тешат их тщеславие, — посетовал он.
Бланш молчала. Как странно: они одновременно подумали почти об одном и том же. Он прав, и даже очень прав, но она не станет осуждать всех знатных лондонских женщин сразу.
— Вы обвиняете слишком многих людей, — заметила она.
— Да, — признал он и слегка улыбнулся. — Не бойтесь, я не прошу вас согласиться со мной. Вы никогда не бросите камень в своих друзей.
— Нет, никогда, — подтвердила она.
Его взгляд был полон каким‑то странным теплом.
— Леди Херрингтон, я восхищен вашим состраданием не только к Джонсонам, но и к ветеранам войны. — Он немного помедлил и договорил: — Я не уверен, что говорил вам об этом. Ваше сострадание так же велико, как ваше великодушие.
Бланш удивилась: сэр Рекс еще никогда не говорил ей таких льстивых комплиментов.
— Вы слишком добры.
— А я считаю, что не слишком. Поедемте же покупать им еду. Если хотите, я помогу вам в этом. — И он улыбнулся своей спутнице.
Бланш подумала, что сэр Рекс становится очень привлекательным, когда улыбается. Эта мысль вызвала у нее беспокойство.
— Сэр Рекс, у меня были хотя и по ошибке, но какие‑то общие дела с Джонсонами, а у вас с ними нет ничего общего. Пожалуйста, не надо помогать. Я смогу и сама купить им немного нужных вещей.
Она была уверена, что сэр Рекс не настолько богат, чтобы позволить себе потратить деньги на еще одно доброе дело.
Улыбка исчезла с его лица, словно он догадался, что Бланш не хочет, чтобы он тратил свои скромные средства на арендаторов Пентвейта.
— Я буду рад внести свой вклад в эту помощь, — твердо сказал он. — Я велю Фенвику отвезти покупки по назначению, и тогда мы вернемся в Боденик вовремя к позднему обеду.
Бланш кивнула в знак согласия. Было ясно, что он твердо решил показать ей свое великодушие и щедрость. Но она и так догадывалась, что он великодушен и щедр, несмотря на то что имение у него не слишком большое. Почему он льстил ей? Он не дамский угодник и не флиртует с ней. И почему ей была приятна его лесть? Она же привыкла к лести и флирту. Она не могла спокойно войти в гостиную: обязательно какой‑нибудь светский наглец подходил к ней со своей неискренней похвалой.
Идя вслед за Рексом к карете, она украдкой взглянула на его волевой классический профиль. В этом человеке было больше, чем могли увидеть глаза. Он был нелюдим и пил немного больше, чем надо, но Бланш не могла осудить его за это, видя его трудолюбие, надежность, честность и проницательность. Он не тратил свою жизнь зря, он делал мир лучше и совершал достойные порядочного джентльмена дела.
