Барбара Картленд - Нежеланная женитьба

Сейчас, когда Онора сидела за инструментом, ей вспомнились эти слова. Сначала она сыграла что-то из классики, а потом, уверенная, что ее никто не слушает, — свое последнее сочинение.

Сама того не осознавая, она выразила в нем то, что ее волновало в настоящий момент — свой страх перед будущим, жажду любви, которая, как ей казалось, от нее ускользает, любви, которую она надеялась обрести с человеком, за которого выходит замуж.

Она настолько ушла в себя, что, только доиграв последнюю ноту мелодии, идущей из глубины сердца, почувствовала, что рядом с ней кто-то стоит.

Вскинув голову, Онора увидела герцога и вздрогнула от неожиданности.

Он молча смотрел на нее, потом спросил:

— Где вы научились так играть?

— Во… Флоренции.

— Ах, да! Я и забыл, что вы там учились в школе. Это ваше собственное произведение?

Онора была крайне удивлена этим вопросом — как это ему могла прийти в голову мысль, что она способна что-то сочинить!

— Мое, — машинально ответила она. — Но я понятия не имела… что кто-то слушает.

Улыбнувшись, герцог сказал:

— Не бойтесь, я вас не выдам.

С этими словами он отошел, а Онора с удивлением все смотрела ему вслед. Вот к герцогу подошла тетя — минуту назад она прощалась у дверей с одним из гостей, который собрался уходить. Она тронула герцога за плечо и обратилась к нему с какими-то словами. В другой руке тетя держала свечу, отбрасывающую свет на огромную тиару — та переливалась на ее темноволосой голове всеми цветами радуги. Графиня показалась Оноре поразительно красивой.

Онора продолжала наблюдать за ними и вдруг увидела, что герцог бесцеремонно отвернулся от тети, продолжавшей с ним говорить, и, отойдя в дальний угол комнаты, уселся за игорный столик.

Лицо графини исказилось от злости.

«Интересно, что у них там произошло», — подумала Онора.

Ну что бы ни случилось, она от всей души надеялась, что к ней это не имеет никакого отношения, иначе тетка, которая и так готова ее со свету сжить, теперь уж непременно это сделает.

Онора провела в замке уже несколько дней, но ей так и не удалось улучить момент, чтобы поговорить с герцогом наедине. Не то чтобы она этого очень хотела, однако ей казалось странным, что он не предпринимает никаких попыток подойти к ней.

В первое утро своего пребывания здесь, когда она отправилась кататься верхом, с ней был дядя. Герцог подъехал лишь потом, и не успели они двинуться в путь, как к ним присоединились два кузена. И хотя Оноре льстило, что она среди них единственная женщина, у нее было такое чувство, что герцог специально приотстал и занялся разговором с кузенами, чтобы, она ехала рядом с графом.

В последний вечер их пребывания в замке, когда большинство гостей уже разъехались, графиня, сидя за столом, в очередной раз решила поговорить на излюбленную тему.

— Мне кажется, Ульрих, — обратилась она к герцогу, — вам следует пожениться в первую неделю следующего месяца.

— Почему вы так считаете? — резко бросил герцог.

— Думаю, вам с Онорой лучше сыграть свадьбу, чем устраивать бесконечные сборища, как, например, на этой неделе, — пояснила графиня.

Онора с удивлением воззрилась на нее. Она-то была абсолютно уверена, что всем присутствующим эти званые обеды и ужины не доставляют ничего, кроме наслаждения.

Герцог, как она и ожидала, оказался великолепным хозяином. Для тех, кто предпочитал активный образ жизни, у него было все необходимое. А для любителей предаваться праздному времяпрепровождению в распоряжении был весь замок, который можно было осматривать бесконечно. Кроме того, к обеду и ужину в замок приглашались соседи, люди, приятные во всех отношениях, призванные скрасить монотонную жизнь гостей, если бы те вдруг сочли ее таковой.

Мама часто рассказывала Оноре, как ведется хозяйство в благородных домах, и в замке девушку привела в восхищение целая армия великолепно вымуштрованных слуг, сновавших абсолютно бесшумно. Стоило хоть намеком выразить какое-то пожелание, как оно, словно по мановению волшебной палочки, тут же исполнялось.

Сейчас Онора ожидала, что герцог заявит графине, что она чересчур требовательна, если недовольна тем, как ее здесь принимают, но, к ее несказанному удивлению, он лишь проговорил:

— Я считал, что никакой спешки нет, но если вы этого хотите…

— Я думаю только о вас, — тихо сказала графиня. — До сего времени я и не представляла, сколько у нас обоих родственников, которые все как один, так сказать, жаждут крови.

— Что верно, то верно, — согласился герцог. — Я уже получил с дюжину писем от каких-то кузенов, о существовании которых я и не подозревал и которые явно стремятся быть приглашенными в замок.

— Вот видите! — воскликнула графиня. — Мы с Джорджем пережили то же самое, когда были помолвлены. Мне тогда однажды даже показалось, что, если еще кто-нибудь спросит меня, чувствую ли я, что мы будем счастливы, я закричу в голос.

Граф оторвался от газеты.

— Интересно, что рассчитывали они услышать?

Всего через секунду после вопроса тетя воскликнула фальшивым тоном, который Онора уже слышала неоднократно и прекрасно умела распознавать:

— Не знаю, дорогой! Но я им ответила, что мы с тобой будем, несомненно, безумно счастливы!

Онора не в силах была это выдержать — интуиция подсказывала девушке, что тетя таким образом пытается намекнуть ей, что ее предстоящее замужество обещает выдаться далеко не счастливым. Слушать это оказалось очень неприятно. Она встала и, не проронив ни слова, вышла в соседнюю комнату, оставив дверь открытой.

Если бы она ушла к себе, дядя с тетей могли бы посчитать ее поведение невежливым, поэтому она поступила так, как и все гости — они, когда им надоедало сидеть за столом, бродили по замку, знакомились с его достопримечательностями, в общем, вели себя так, как им хотелось.

Онора подошла к роялю. Она чувствовала, что только музыка поможет ей уйти от вопросов, постоянно возникавших у нее в голове, и избежать неприятного ощущения, словно ее уносит куда-то в лодке по течению, а она ничего не может с этим поделать.

Она играла уже несколько минут, когда послышались шаги, и даже не видя, кто к ней направляется, Онора поняла — герцог.

В отличие от нее он закрыл за собой дверь.

Герцог подошел к роялю, но Онора не прекратила игры, лишь стала играть чуть тише.

— Я хотел вам кое-что сказать, Онора, — проговорил герцог. — Вероятно, вы считаете меня дурно воспитанным, поскольку я до сих пор не подарил вам обручального кольца, и мне хотелось бы исправить это упущение.

Мысль об обручальном кольце как-то никогда не приходила Оноре в голову, и она, сразу перестав играть, удивленно взглянула на герцога.