Патриция Поттер - Молния
Лорен посмотрела на Джереми и Корину. Джереми кивнул.
— Мне бы этого очень хотелось, — ответила она.
— Завтра в полдень? — его удивило собственное нетерпение.
Она кивнула, удивляясь тому, что от предвкушения встречи она разволновалась. От предвкушения и от предчувствий.
И от страха.
ГЛАВА 5
Маленький ялик скользил по воде. Лорен смотрела то на мужчину за рулем, то на невероятно прозрачную воду, переливавшуюся всевозможными оттенками синего и зеленого. И то и другое притягивало взгляд.
Она колебалась, прежде чем принять приглашение совершить прогулку под парусом вокруг острова, но Джереми и Корина убедили ее принять приглашение, уверяя, что на свете нет более искусного моряка, плавание с которым было бы менее опасным. Общество на острове было лояльным в отношении приличий, и здесь прогулка под парусом вызывала не больше неодобрения, чем поездка в карете в дневное время. Кроме того, она была в том возрасте, когда можно делать то, что хочешь.
Лорен знала о тайных мотивах Джереми, даже если о них не знала Корина. Оба они, Джереми и Лорен, делали именно то, что от них требовалось.
Но Лорен решила сейчас не думать об этом. Она решила насладиться этим прекрасным днем, этой чудесной водой, которая переливалась всеми оттенками от аквамарина и бирюзы до темного изумруда. Ей казалось, что она может протянуть руку и коснуться дна океана, хотя Адриан сказал, что глубина здесь достигает двадцати футов.
Теперь он был Адриан, так же как она была Лорен. С грустью и сожалением она слушала, как он произносит ее имя. Так или иначе, но он, казалось, стал ей другом. Но как это вообще могло быть? Как он мог быть ей чем-то иным, а не врагом?
Однако его прикосновения будили в ней новые ощущения, а сердце ее замирало каждый раз, когда она видела его веселую усмешку.
В этот день он оставил Сократа с Джонни. Он объяснил, что это единственный человек, который в состоянии выдержать общество животного. И со своей дьявольской улыбкой добавил, что сегодня ему не нужен спутник, который болтает без умолку.
Лорен, со своей стороны, предпочла бы, чтобы этот чертенок был с ними. Она готова была разделить обществе любого человека, чтобы только не оставаться наедине с тем, которого она будет вынуждена предать. Но сейчас она отказывалась думать об этом, она просто радовалась солнцу, бризу, чистой воде и этому удивительному человеку, который уверенно управлялся с парусом и рулем.
Было что-то необыкновенно привлекательное в том, как он стоял, как ловко он двигался меж парусов. Оказавшись в лодке, он с улыбкой извинился, скинул черные лаковые ботинки и остался босиком, счастливый, как мальчишка. На нем были удобные черные брюки и просторная рубашка с закатанными до локтя рукавами, открывавшими сильные загорелые руки. Ветер теребил густые каштановые волосы, горевшие на солнце красным золотом, когда он двигался, а двигался он с изрядной грацией и изяществом. Временами он бросал на нее взгляд, который говорил, что он наслаждается этим чудесным днем. Казалось, он ничем не походил на английского лорда или же, поправила она себя, на то, как по ее представлению, должен выглядеть лорд. За исключением, пожалуй, этого гордо поставленного подбородка и красивой, точной речи, которая всегда выделяла его среди других.
Лорен старалась смотреть не на него, а в глубину моря, на рыб, песок, скалы и кораллы. Она старалась не замечать беспокойства, охватившего ее тело, не поддаваться неотразимой привлекательности спутника, пытавшейся завладеть ее умом. Она откинулась, прислонившись спиной к борту лодки, и время от времени следовала его указаниям наклониться в ту или иную сторону, не понимая, почему она так явно ему доверяет.
Корина сама выбрала это платье из ее небольшого гардероба и сначала Лорен протестовала, но теперь была довольна. Платье она купила еще до кончины своего отца. Мотовство, конечно, но увидев этот светло-зеленый муслин, она не смогла устоять. Как и вся ее одежда, оно было скромного покроя, но, казалось, оно плыло, когда она шла, а темно-зеленые ленты, обрамлявшие вырез, делали ее глаза темнее и прекраснее. Она не надевала его после смерти отца, то есть уже восемь месяцев.
Лорен пыталась убедить себя в том, что восхищение, которое она читала в глазах Адриана, ничего не значит для нее, но в душе она знала, что оно было для нее очень важно. До этого она никогда особенно не беспокоилась о том, какое она произведет впечатление, потому что никогда не встречала человека, который бы ей действительно нравился. Она временами даже сомневалась в своей женственности. Но теперь она понимала, что женственность ее лишь притаилась, готовая проявиться в самое неподходящее время.
— Наклонитесь вперед, — сказал он, и она наклонилась, а маленькое суденышко сделало поворот, брызнув на нее прохладной водой, и она поняла, что смеется, ощущая чистую радость движения, тепло и красоту.
Перед нею расстилался берег, прелестный широкий белый пляж, омываемый водой цвета аквамарина. Адриан направил суденышко к кромке воды и бросил якорь, спрыгнув за борт с такой свободной грацией, что, казалось, он двигается без малейших усилий. Вода доходила ему до колен, но он не обращал на это внимания и протягивал к ней руки.
Лорен колебалась, помня, какой эффект произвели на нее его прикосновения, когда он помогал ей забраться в лодку, но в то же время она не хотела портить свое любимое платье, как не хотела и показаться ребенком.
«Чушь!» — выругала она себя.
За эти несколько дней он уже дважды держал ее в руках, хоть и не вполне по ее воле, но тем не менее.
Он усмехнулся, словно точно знал, о чем она думает.
— Только Сократ кусается, — сказал он. — Со мной вы в полной безопасности.
Лорен сделала вид, что обдумывает его слова.
— Так или иначе, я в этом сомневаюсь.
— Вы же знаете, что Джереми и Корина не отпустили бы вас со мной, если бы не могли мне полностью доверять.
— Я слышала совсем другие истории об английских лордах, — не согласилась Лорен.
— Это все в прошлом, — сказал он, и улыбка заставила засиять его глаза. — В наше время королева Виктория заставляет нас вести себя прилично.
— Всех вас?
— Всех до единого, — пообещал он, лукаво усмехаясь.
— А вы всегда говорите правду?
— Всегда, — поклялся он.
Насмешливое поддразнивание было заразительно, и она почувствовала, что сама улыбается и уступает, позволяя ему отнести себя на берег. Она никогда не чувствовала себя так просто и хорошо с мужчиной, и так свободно, хотя она знала, что именно этого ей и не следовало бы испытывать. Некому было бранить ее за дерзость, за нетерпеливые откровенные вопросы и любопытство, и она знала, что при любых других обстоятельствах она наслаждалась бы каждой минутой пребывания в его обществе.
