Сюзан Таннер - Пленник мечты
— Что случилось?
— Ты должен идти к моему господину, — повторил юноша, его голос дрожал.
Не задавая больше никаких вопросов, Гавин молча оделся в темноте. Если юноша что-то и знал, то он не собирался ничего говорить.
Замок был ярко освещен. По углам группами толпились слуги. Они смотрели на Гавина, перешагивающего через соломенные тюфяки, все еще разбросанные на полу. Сверху доносился женский плач.
В коридоре наверху леди Клод стояла совсем рядом со своим мужем, но при появлении Гавина отодвинулась от него. Гавин никогда не видел ее в ночной рубашке и чепчике. Да и герцог был в своей ночной пижаме из роскошного бархата. Обычно спокойное и кроткое лицо госпожи Клод было печальным. Она молча протянула Гавину записку. Так же молча он взял ее. Она была адресована ему. «Квеснел обесчестил меня. Прости. Элеонора».
Гавин почувствовал, как заколотилось сердце, кровь застучала в висках, когда он поднял глаза и посмотрел на герцога. Когда важность написанных слов и печальное выражение лица герцога дошли до него, у него в горле появился ком. Он с трудом сглотнул, когда герцог отошел от двери комнаты Элеоноры. Когда Гавин открывал ее, рука его дрожала.
Комната была милой и уютной. Темное пятно крови залило вышитые цветы на светло-розовом покрывале на кровати. Кожа Элеоноры казалась пепельно-серой. Ее золотисто-каштановые волосы были разбросаны на подушке. Рукоятка маленького кинжала нарушала прекрасную симметрию ее груди.
Гавин увидел двух горничных, сжавшихся в дальнем углу комнаты.
— Уйдите. — Его голос прозвучал так хрипло, что он сам не узнал его.
Он не заметил, как они ушли. Его взгляд был устремлен на неподвижное тело на кровати. Он осторожно поднял Элеонору на руки, не замечая ее неподвижности.
Он нежно прижал ее к своей груди, слезы капали вниз, попадая на ее щеки. Он держал ее до тех пор, пока в нем не осталось никаких чувств, кроме ярости.
Когда он вышел из комнаты, его ждал только герцог.
— Квеснел должен быть наказан.
— Мы были обручены, — солгал Гавин. — Квеснел мой.
Герцог изучающе посмотрел ему в лицо и затем кивнул, — он знал от своей жены, что Элеонора мечтала выйти замуж за этого молодого человека. Теперь его мало волновало то, что они не могли строить такие планы без его одобрения. Он не последовал за Гавином туда, где жили его люди.
Гавин вытащил Квеснела из постели и, не дав ему опомниться, нанес первый удар в его квадратную челюсть.
Квеснел вскочил на ноги с яростным рычанием и бросился на шотландца. Гавин пошатнулся от силы его напора, но только слегка. Его следующий удар пришелся на ребра, и Гавин с удовлетворением услышал, как Квеснел взвыл от боли.
— Ты с ума сошел, варвар?
Кровь потекла у Квеснела изо рта, и Гавин почувствовал, как при виде этого у него самого в жилах закипела кровь.
— Да. Я сошел с ума. Ты обесчестил ее.
Он снова набросился на Квеснела, заметив мелькнувшее в его лице победное выражение.
— Я ее не обесчестил. Она сама хотела меня.
Злость ослепила Гавина, и он стал наносить тяжелые удары как обезумевший, не обращая внимания на содранную кожу и разбитые пальцы.
— Ты негодяй, — ревел он между ударами, — она мертва.
Квеснел замер на месте, ужас отразился на его изуродованном лице, но замахнувшуюся для удара руку Гавина уже невозможно было остановить. Удар пришелся на подбородок, и Гавин услышал, как хрустнули шейные позвонки француза.
Он не двигаясь смотрел, как тело Квеснела медленно сползло на пол.
Три недели спустя, когда вооруженный отряд отправился сражаться с германцами, Гавин был среди них.
Глава 7
Шотландия, 1521 г.
Риа чувствовала нетерпение. Все только и говорили о нем, о германском рыцаре, наемнике, который посетит их. Риа встречала многих мужчин при дворе, мужчин, которые были богатыми, красивыми и могущественными. Не так легко было произвести на нее впечатление. Она удивлялась, как этот загадочный рыцарь отнесется к тому, что его описывают как «ангельский» и «волнующий».
— Я упаду в обморок, когда он только взглянет на меня, — заявила трагическим голосом Катри Мюр. Темные кудри обрамляли ее приятное личико, она была хорошенькой девушкой, но не броской.
— Тогда тебе не грозит опасность, — сказала Риа, выбрав красную нить для вышивания, — вряд ли он обратит внимание на тебя, так же как и на любую из нас. Да и зачем ему это, когда он может смотреть на леди Жанет, леди Беатрис или… — Ее голос затих, когда она увидела глубокое разочарование на стольких лицах вокруг. Она вздохнула. Воспитанницы леди Ардит были очень молоды. Ей было всего шестнадцать, и она была второй по старшинству среди них.
— Неужели ты думаешь, что леди Жанет или леди Беатрис намного красивее нас?
Риа взглянула на расстроенное лицо Сибил Домналл и ответила совершенно откровенно:
— Сибил, я не думаю, что кто-то красивее тебя, но подумай сама, этот германский рыцарь имеет богатство и силу. Как ты считаешь, что он будет искать теперь?
— Связи. — Быстрый ум Катри сразу же нашел ответ. — И титул.
— Именно, — согласилась Риа.
— Но у тебя есть и то и другое, — заметила Сибил, обращаясь к Риа.
— Да. Но мой отец не имеет никакого влияния при этом дворе.
— Леди Ардит говорит, что он имел бы, если бы захотел.
Замечание Катри не оставило у Риа никакого сомнения, что Макамлейды были предметом сплетен при дворе.
Риа ничего не ответила, покачав головой.
— Он и так доволен. — Она держала язык за зубами и не делала никаких дополнительных комментариев, потому что могла оказаться замешанной в дворцовые интриги и политику, которых Макамлейды предпочитали избегать.
— А как насчет леди Росс? — Сибил настойчиво пыталась отыскать хоть одну среди них, которая могла бы представлять интерес для этого германца. — У нее тоже есть связи и титул.
— Она уже обручена, — напомнила Риа, — и ей всего восемь лет.
— Это правда, что он богат. Я никогда не видела рыцаря, у которого было бы столько вассалов, — заметила маленькая леди, о которой только что говорили.
Риа удивленно посмотрела на леди Росс. «Неужели они все, даже эта девчушка, уже видели этого человека?» Она пожала плечами. Она уже столько услышала о его достоинствах, что тоже стала ждать момента, чтобы увидеть его.
— Катри, может, ты снова начнешь читать нам. Мне бы не хотелось, чтобы нас застали за сплетнями, когда предполагается, что мы должны совершенствовать наш разум.
Все заулыбались, переглянулись и захихикали. Сплетни — это было именно то, чем они занимались в те несколько утренних часов, когда леди Ардит поручала им украшать ее лучшие платья, пока одна из них читала вслух добродетельные поучения из нудной книги.
