Сюзан Таннер - Сердце изгнанника
И только Доннчад заставил ее замедлить шаг. Он стоял у лестницы, и по его взгляду она поняла, что он видел, как его племянник увел ее из зала. Он улыбнулся ей доброй улыбкой, и у Сесиль навернулись на глаза слезы.
На первой же ступеньке она споткнулась, и у нее из глаз брызнули слезы. Что Иан Гилликрист сделал с ней? Она привыкла считаться с чувствами других людей, привыкла скрывать собственные чувства, чтобы не причинять людям боль и не вызывать их гнева. Но с Гилликристом все было не так. Она буквально старалась вытянуть из него его боль, разделить ее с ним и как-то смягчить ее. Это открытие потрясло Сесиль. Она пренебрегла приемами защиты, которым когда-то обучала ее мать, и намеренно открылась страданиям другого человека.
Добравшись до своей комнаты, Сесиль закрыла за собой дверь и стояла, прислонясь к ней спиной. В комнате было тихо и спокойно. Слабым пламенем горел камин, зажженный для Изабел, которая, в отличие от Сесиль, с трудом переносила холод каменных стен замка Сиаран. Сесиль отошла от двери и тихо окликнула ее.
К тому времени, как появилась Джиорсал, тесное платье уже покоилось в гардеробе, а Сесиль нежилась в мягких ночных одеждах.
Джиорсал внимательно посмотрела на спокойное лицо дочери и не поняла, что так взволновало Ниарру.
– Оставь нас, Изабел. Мне нужно поговорить с Сеси. Я тебя позову. – Она улыбнулась, глядя, как Изабел почтительно изогнулась в поклоне и вышла из комнаты.
Сесиль устроилась на середине кровати и разгладила место рядом с собой. Джиорсал послушно села рядом.
– Ты напугала Ниарру.
– Я не хотела этого.
– Плохо себя чувствуешь?
– Нет, мама. – Сесиль не знала, что сказать дальше. Ей было что сказать, но объяснить что-либо она никогда бы не смогла. Она знала, что мать непременно будет задавать вопросы, на которые она не сможет ответить. Джиорсал ничего не говорила, а просто сидела и смотрела на дочь. Наконец Сесиль собралась с духом.
– Я выхожу замуж за Иана Гилликриста.
Брови Джиорсал поползли вверх:
– Чтобы сделать приятное отцу?
– Себе. – Это было правдой лишь отчасти. Ей было бы куда как приятнее никогда не слышать имени Гилликриста, но сейчас она не могла закрыть глаза на то, что произошло между ними. Между ними установилась незримая связь, которую она не могла отрицать. Зная это, она уже не могла выйти замуж ни за кого другого.
– Почему?
Этого вопроса она ждала, но отвечать на него не могла. Ее пальцы нервно теребили простыню. Наконец ее взгляд встретился с пристальным взглядом матери.
– Потому что я должна. Я действительно не знаю почему, но я должна. Это правда.
– О, Сеси, – выдохнула Джиорсал. Ей была знакома спокойная решимость дочери, ее уверенность в своем выборе. Много лет назад она сама испытала те же самые чувства, когда впервые увидела Сэлека. За его доспехами она услышала биение его сердца. Они поженились, и никогда за всю свою жизнь она не пожалела об этом. Все эти годы они оставались единым целым. Сэлек был ее пожизненным избранником, и Джиорсал не могла не понять, что ее дочь повторяет ее судьбу.
Сесиль пыталась разгадать те чувства, которые обуревали мать и отражались на ее лице, хотя и понимала, что со стороны Джиорсал больше не последует ни вопросов, ни протестов.
– Ну, хорошо, – спокойно сказала Джиорсал. – Я поговорю с отцом, и пусть будет так, как ты хочешь.
– Если и Иан этого захочет. – Сесиль не была уверена, что он захочет на ней жениться. Скорее всего, нет. Она не чувствовала в нем той страсти, которую испытывает мужчина к женщине.
– Захочет. – По своему опыту Джиорсал знала, что если между ними образовалась незримая нить, то иначе и быть не может. Она надеялась на то, что эта нить будет придавать силы им обоим, как ей с Сэлеком. Однако ей хотелось, чтобы избранником ее дочери был кто-нибудь другой, а не этот сердитый Гилликрист. Если бы только не ее недомогание, которое она чувствовала последнее время, она бы, конечно, не торопилась со свадьбой дочери.
Джиорсал поцеловала дочь в лоб и пожелала ей спокойной ночи. Она вернулась в зал, где по-прежнему толпились многочисленные гости, из которых мало кто обратил внимание на ее отсутствие.
Иан был из тех, кто видел, как Джиорсал ушла из зала вслед за дочерью, и ждал ее возвращения. Его взгляд следовал за ней, когда она шла по залу, здороваясь с теми, кого знала, и, улыбаясь незнакомцам. Он обратил внимание на ее скованную фигуру, и, когда она подошла к мужу, Иан весь напрягся, готовый к действию. Он расслабился, только когда заметил, что Джиорсал не торопится прервать беседу своего мужа с одним из гостей. Возможно, ему удастся покинуть Сиаран без боя.
– Хочешь заполучить ее первым, англичанин? – услышал он за своей спиной. Издевательские интонации не оставляли сомнений в том, кому этот голос мог принадлежать.
Он повернулся – перед ним стоял Данмар, рассматривающий его с ненавистью. Несомненно, этот шотландец видел, как они исчезли в затененном коридоре, и пришел в ярость от его наглости. У Иана не было ни малейшего желания драться с ним из-за девушки, как две собаки, которые не могут поделить одну кость, но он испытывал сильную антипатию к этому человеку и поэтому ответил ему в его же манере:
– Не имеет значения, заполучу ли я ее первым или последним. А ты ее не получишь никогда.
От насмешки не осталось и следа. В ответ Данмар чуть ли не зарычал, растянув рот и обнажив свои зубы.
– Уж не считаешь ли ты себя ее защитником, англичанин? Я уложу ее в постель назло тебе.
– Только дотронься до нее, – тихо сказал Иан, оставив вопрос без ответа. Сейчас Данмар олицетворял страну, с которой Иан все еще не мог сжиться, а проявления враждебности Иан мог встретить на каждом шагу. Им овладело знакомое ему желание направить свой кулак или меч в живую плоть.
Данмар подошел почти вплотную к Иану, так, что никто другой не мог их слышать, и сказал тихим глумливым голосом:
– Я уложу ее в постель только для того, чтобы проучить тебя. И попробуй мне только помешать. Я убью тебя так же, как буду убивать твоих соотечественников, которые посмеют ступить на шотландские земли.
– Они пока живы, – насмешливый тон Иана напомнил Данмару об англичанах, которые все еще находились в пределах границы с Шотландией.
– Сволочь, – сплюнул Данмар, подняв стиснутые кулаки.
Но вместо того чтобы кинуться на обидчика, Иан просто посмотрел на него с презрением, так как понимал, что тот не отважится на драку в присутствии регента. Данмар повернулся и пошел прочь. Иан понял, что нажил себе и, наверное, девушке вечного врага.
Он стоял в одиночестве и как будто прислушивался к разговору, но думал при этом о том, о чем предупреждал его дядя. Данмар был подтверждением его слов: шотландцы не признают Гилликриста за своего, как бы он ни старался. В одиночку он не сможет преодолеть их предубеждение против него. Он не мог убивать каждого, кто смотрел на него как на англичанина. Он не мог доверять своему единокровному брату, который, как он думал, не упустит возможности заполучить то, что, по его мнению, однажды ему принадлежало.
