Элизабет Деланси - Нежное прикосновение
— Одно несомненно — ты самая красивая из всех присутствующих дам, — заметил Стефен, изучая внимательно меню. — Как ты думаешь, шампанское было бы в самый раз? Ведь не каждый день мы с тобой женимся.
— Ах, это же не настоящий брак, — поспешно возразила Анна. — Так что нет нужды что-нибудь праздновать. Вы сами сказали мне, что это только до Нью-Йорка.
Стефен опустил карту, его глаза смеялись.
— Сказал, ну и что?
— То, что мы сделали, — просто деловое соглашение, — настаивала Анна. — Это брак в силу обстоятельств, и больше ничего.
— Больше ничего? — спросил Стефен, смотря на нее с теплотой и обожанием.
У Анны сжалось сердце.
— Я обязана вам спасением жизни, спасением от капитана… Конечно, я в безмерном долгу перед вами, но…
Стефен замотал головой, прося ее замолчать:
— Забудь, что ты передо мной в долгу. Сейчас самое время порадоваться обеду.
— Но вы должны понять…
— Ладно, хватит, — отрезал он. — Не беспокойся. Анна уставилась на свою тарелку. Ее неведение о намерениях Стефена заставило почувствовать себя сразу ужасно плохо. После нескольких лет ошибок она мечтала о достойной уважения жизни, жизни в целомудренном одиночестве. Но сейчас поняла, что оказалась во власти Стефена на целые две недели и что он с легкостью может ее превратить в ничто.
Но прежде чем Анна смогла продолжить свои размышления, подали суп в сопровождении блюд с жареной телятиной и беконом, тушеной бараниной в соусе с каперсами, французской фасолью и картофельным пюре. Анна ела умеренно, смакую каждый кусок, думая о конфузе, который может с ней произойти, если она снова перекормит свое оголодавшее тело. Когда подали масляный пудинг и торты с вареньем, она была так сыта, что сладости могла только разглядывать.
Когда начали пить кофе, Стефен оглядел салон.
— Ты сможешь среди дам найти покупателей для своих кружев.
Анна опустила кофейную чашку со стуком:
— Среди этих леди?!
— А почему бы нет?
— Помилуй Бог! Да они же меня презирают!
— Не имеет никакого значения, что они думаю о тебе. Главное — чтобы они захотели покупать у тебя кружева.
— Они никогда не забудут, что случилось.
Ее поразило, насколько Стефен не понимает, каково ее истинное место тут (да и его тоже).
— Ну, почему такие приличные дамы, как эти…
— Приличные! — Стефен сердито взглянул на нее. — Они забывают о приличиях, если их нервировать и бить по заднице! Мы их не шокируем, они просто этим забавляются, слизывая все, как сливки. Небольшой скандал их возбуждает, отгоняет скуку. Посмотри, как они уставились!
Анна, однако, заметила на себе только любопытствующие взгляды. Общая сумятица бесед и шуток, казалось, сделалась громче.
— Возьми свои образцы кружев в дамский салон, — посоветовал Стефен. — Держу пари, что через несколько дней не одна из них закажет тебе работу. Неизвестно только, что им может понравиться… Может, твои сумочки для оперы, а может, и другие кружевные изделия.
Анна внимательно вгляделась в дам. Почти на каждой было кружево — на шее, на запястьях, в оборках и шалях. То, что сказал Стефен, не было лишено здравого смысла.
— Вы так считаете, значит?
— Уверен. А у их мужей к тому же уйма денег. Деньги! Если она начнет зарабатывать сейчас, она сможет начать выплачивать Стефену деньги за свой проезд. А чем скорее она с ним расплатится, тем скорее придет конец их деловому соглашению. От перспективы остаться с глазу на глаз с дамами из первого класса у Анны сжалось сердце. Но разве не стоит рискнуть унижением, если Стефен прав? Она опять на него взглянула:
— Покажите мне, где находится этот дамский салон.
— Заканчивай, и пойдем, — улыбаясь, сказал Стефен.
В будуаре для дам было уютно и изысканно. Эту изысканность Анна нашла менее устрашающей, чем в большом салоне. Стены были обиты вышитым голубым шелком, пол сплошь покрыт коврами. Низкий потолок был обит блестящей коричневой кожей. Обильно цвели герани под окнами, обращенными к кильватеру «Мэри Дрю». Растение с зелеными соцветиями наполняло воздух тонким ароматом.
Анна обрадовалась, что мягкие, обитые плюшем кушетки и кресла не заняты. Дамы отдыхали после обеда в своих каютах, — как сказал Стефен перед тем, как уйти. Так что у нее есть шанс расположиться поудобнее, прежде чем они появятся здесь.
После некоторого колебания Анна села на кушетку, обитую голубым плюшем, у кормового окна. Здесь дамы заметят ее не сразу. А на черном лакированном чайном столике будут эффектнее выглядеть ее законченные работы.
Анна открыла рабочую сумку, вынула белые цвета, солнца и снежинки кроше и разложила все на столе. Когда она составляла композицию, то чувствовала себя удивительно собранной. Ужасы, с которыми она могла встретиться, не шли ни в какое сравнение с ароматом этой комнаты, полной умиротворения и покоя. На худой конец, дамы просто проигнорируют ее. Убаюканная монотонным шумом винта, Анна вынула запасной крючок — Спинер сломал ее любимый — и стала работать над медальоном.
Она закончила медальон и два солнца и уже начала вывязывать розовый бутон, когда открылась дверь и впорхнуло полдюжины дам. Анна наблюдала краем глаза, как комната расцвела яркими шелками, нарумяненными щеками и наполнилась смеющимися голосами.
— Я согласна, она привлекательна, миссис Смит-Хэмптон, но как-то очень обыкновенна.
Другой голос произнес с выразительной усмешкой:
— Если уж говорить об обыкновенном, должна то же самое сказать и о нем!
— Ну почему же, мисс Кэмберуел, — произнес третий голос. — Я подозреваю, что вы ревнуете. Только позавчера вы были без ума от него. И не смейте этого отрицать!
— Я вовсе не была от него без ума! — воскликнула мисс Кэмберуел. — Просто мне очень нравился его сынишка.
— Я слыхала, что у ирландцев непомерные аппетиты, — прервал всех властный голос. — У ирландца вроде него Бог знает какие потребности!
Все воскликнули хором:
— Миссис Чарльз, в самом деле?!
— По какой же еще причине он взял в свою каюту такую женщину? Он женился на ней только по этой причине, и мы должны с этим согласиться.
Анна сжалась на кушетке, лицо ее горело. Необыкновенный, ароматный будуар внезапно показался отвратительным и зловонным. Анну заполнил стыд. Господи! Ну зачем она послушалась Стефена? Она не может навязывать свое общество дамам, которые ее презирают. Анна огляделась, ища пути к отступлению, но вдруг услышала:
— Ах, она здесь!
Наступила мертвая тишина.
Анна не сводила глаз с кружевного цветка в похолодевших пальцах, не отваживаясь поднять голову. Она чувствовала себя обманутой, униженной и оскорбленной, похожей на карлика Нос из сказки. Шли минуты в молчании, в страдании, еще больше усиливая ее смущение. Она вспомнила слова Стефена за обедом.
