Андреа Кейн - Бриллиант в наследство

Он торопливо направился к аллее — условленному месту встречи. Гриме должен был ждать его. Он всегда ждал, когда бы Армон ни посылал ему записку о том, что появится. А в этот раз малый наверняка провел в аллее всю прошлую ночь. От одной мысли о том, что он скоро получит черный бриллиант, у Гримса наверняка вылезли из орбит его маленькие жадные глазки, когда он прочел записку.

Армон сунул руку в карман и словно для успокоения сжал пальцами неровный бриллиант. Проклятый камень был огромен, более двухсот каратов, если память не изменяла ему. Что ж, пусть он достанется тому, кто его так жаждет, а ему хватит и тех денег, что он получит в обмен.

Облегченно вздохнув, Армон добрался до назначенного места. Обогнув стену, он пошел по аллее и заметил впереди темный силуэт.

— Гриме?

— Прости, Армон. — Темная фигура медленно приближалась. — У меня было срочное дело для Гримса. Он задержался.

Кровь отхлынула от лица Армона.

— Я…

Раздался сухой смех, темная фигура быстро приблизилась и остановилась перед своей жертвой.

— Ну что, Армон, не знай я тебя лучше, то можно было бы сказать, что ты расстроен моим появлением.

Дуло пистолета блеснуло в ночи.

Армон попятился к стене в судорожной попытке к бегству.

Лгать было бессмысленно. Ускользнуть невозможно. Ему грозила неминуемая смерть.

— Камень у меня. — Он торопливо сунул руку в карман пальто, стремясь побыстрее достать бриллиант и молясь о чуде.

— Знаю.

— Вот. — Армон протянул трясущуюся руку, в которой был крепко зажат камень. — Возьмите. Он ваш.

— Несомненно. — Пальцы Армона разжались, и камень исчез с его ладони. — Теперь наше дело закончено. Прощай, Армон.

У него не было времени на ответ.

Раздался выстрел. Пуля с тихим треском пробила грудь Армона. Тот согнулся и сполз на землю.

Мельком взглянув на мертвое тело, противник торжествующе уставился на драгоценный камень, разглядывая его сверкающие грани.

— Наконец-то после стольких лет справедливость восторжествовала.

Цоканье копыт, донесшееся до слуха Кортни, разбудило ее. Открыв глаза, она увидела, что утренняя предрассветная мгла уже начала рассеиваться. Первой мыслью было, что еще слишком рано для поездок. Но тут ее осенило: это, должно быть, Слейд, направлявшийся в Морленд.

Кортни села в кровати, с облегчением заметив, что не ощутила сильной боли в ребрах и голове. Откинув одеяло, она заставила себя подняться. Ноги были как ватные, но удержали девушку. Она сделала один шаг, потом другой, с трудом добралась до окна и выглянула.

Коляска как раз обогнула зеленую лужайку и теперь направлялась в сторону от поместья. Ее единственным седоком был крупный мужчина, державший поводья.

Слейд.

Прислонившись к стене, Кортни смотрела, пока он не исчез из виду, страстно желая поехать вместе с ним на встречу с Лоуренсом Бенкрофтом, если бы не эти раны.

Сжав кулаки, Кортни молча помолилась, чтобы Слейду удалось что-нибудь узнать, чтобы эта поездка к Морленду принесла результаты. Тогда после его возвращения они оказались бы на шаг ближе к розыскам пирата, захватившего корабль ее отца, и на шаг ближе к миру и спокойствию.

Она с трудом добралась до кровати и взяла со столика отцовские часы. Неужели это сумасшествие верить, что он жив? А может, не сумасшествие, а слепая вера? Вчера ночью эта мысль казалась такой правдоподобной. Но сегодня, при ярком свете дня, события прошлой ночи сделались отдаленными и призрачными.

Все события прошлой ночи.

Кортни опустилась на подушки и провела пальцами по губам, ее мысли были заняты воспоминаниями. Задумавшись, она размышляла о неожиданных мгновениях в объятиях Слейда.

Неожиданных, но не удивительных, принимая во внимание напряженность предшествовавшего им разговора, вызванные им откровения и эмоции.

Удивительным было то, насколько естественным ей казалось быть рядом со Слейдом, чувствовать прикосновение его губ, его объятия. Она, чьи романтические мечтания, уединенная жизнь и покровительство отца исключали даже самый невинный флирт, была с мужчиной в постели, ощущая восхитительное пробуждение самых заветных чувств.

Все это преувеличение, напомнила она себе. Ведь это был только поцелуй. Может, она слишком остро все воспринимает, но сердце запротестовало. Правда, ничего не случилось, но все-таки… ей казалось таким невероятно естественным то, что он рядом, разделяет ее боль, говорит о прошлом, и, наконец, их объятия.

С какой-то опустошенностью Кортни думала о человеке, чьи наставления вызвали это преувеличение, — о своем отце. Он постоянно уверял дочь, что ее сердце должно пробудиться только однажды, что ее огромная способность любить будет предназначена для одного единственного человека. Она предназначалась мужчине, который нуждался бы в ней так же сильно, как и она в нем, который по воле судьбы вошел бы в ее жизнь, когда придет час.

Неужели этот час уже наступил? Или прошлой ночью случилось так, что один человек просто проявил сочувствие к другому? Папа, молча сетовала она, как же мне узнать своего человека, если ты не поможешь мне?

Горло сжалось от непрошеных слез. Кортни смотрела на отцовские часы, охваченная горем и смятением. Это было такое же смятение, какое она заметила в глазах Слейда, но не во время их поцелуя, а после. Он был поражен так же, как и она. И сейчас, когда ей довелось столько узнать о его прошлом, стало ясно почему. Слейд никому не позволял вторгаться в свои чувства и переживания. Как об этом сказала Аврора? Он все держит в себе. Он одиночка, привык к одиночеству, сознает он это или нет.

Но прошлой ночью Слейд был иным. Он открылся ей, обсуждал с ней свои переживания, что испугало и поразило его самого. И во время разговора он обнаружил в себе чувствительность, о существовании которой даже не подозревал. Поэтому он предпринял самый безопасный ход, единственный, какой можно было сделать, — он отступил.

Стук в дверь прервал ее размышления.

— Кортни? С тобой все в порядке? — Аврора просунула голову в дверь, и на ее лице появилось облегчение, когда она увидела Кортни, прислонившуюся к подушкам. — Я собиралась к маяку, но услышала стоны, доносившиеся из твоей комнаты, и подумала, что тебе больно.

— Спасибо. — Кортни глубоко тронуло сочувствие Авроры. — Я хорошо себя чувствую. То, что ты слышала, было следствием моей жалкой попытки пройтись. Я добралась до окна и обратно, все, на что оказалась способна. Я так расстроилась… — Кортни умолкла.

— Понимаю. Ограничения так ужасны. — Аврора подошла и присела на кресло. — Если бы я знала, что ты проснулась, то зашла бы навестить тебя пораньше. Я думала, что встали только слуги.