Мэй Макголдрик - С тобой мои мечты
— Не заставляйте его, — раздался резкий женский голос. Болезнь и разочарование притупили все чувства Лайона. Сквозь пелену, застилавшую ему взор, он увидел, как в дверях показалась женщина.
— Их светлость ничегошеньки не ели с самого утра, миледи, — объяснил Джон, держа в руке хлеб.
— Мы уже дали ему лекарство, леди Эйтон, — добавил второй слуга, — но доктор Паркер сам сказал, что их светлость обязательно должен поесть перед тем, как выпьет свою настойку.
Лайон попытался задержать взгляд на лице женщины, но все вокруг расплывалось, превращалось в дрожащее марево. Женщина положила руку ему на лоб, ее пальцы были холодны как лед.
— Унесите еду, — приказала она. — И быстро дайте сюда лохань для умывания.
Желудок Лайона снова болезненно сжался, рот наполнился желчью. Он почувствовал, как женщина обхватила его за плечи, помогая наклониться вперед. В тот же миг мучительный спазм заставил его извергнуть из себя все, что еще оставалось у него в желудке.
Комнату наполнил резкий запах рвоты, но Миллисент не испытывала отвращения. Охваченная искренним сочувствием, она лишь крепче обняла Лайона, как будто хотела влить в него часть своих сил. Эйтон судорожно сжал здоровой рукой лохань у себя на коленях. Струйки пота стекали у него со лба, бежали по лицу и скрывались в темной спутанной бороде. Он в изнеможении закрыл глаза. Миллисент захотелось хоть немного облегчить его страдания.
— Принесите полотенце и чистую миску с водой, — приказала она тому из слуг, что был поменьше ростом.
У графа снова началась рвота, его широкие плечи напряглись и задрожали.
— Эй, вы! Дайте-ка мне другой таз, — обратилась Миллисент к Уиллу.
Когда слуга заменял лохань на коленях у Лайона на чистую, в комнату стремительно вошел Гиббз.
— Ох! Ну и… — Камердинер мгновенно подскочил к Миллисент. — Простите меня, миледи. Минуту назад, когда я уходил, с его светлостью было все в порядке.
— Поддержите-ка его за плечи вот так, мистер Гиббз, — скомандовала Миллисент. Взяв полотенце и миску с чистой водой из рук Джона, она опустилась на колени рядом со скорченным дрожащим телом Лайона и принялась протирать ему лицо влажной тканью. Графа все еще сотрясали приступы рвоты, но в его желудке не осталось ничего, кроме желчи.
— Вам здесь не место, леди Эйтон, — сказал Гиббз. — Мы все сделаем сами, если вы…
— Я остаюсь. — Миллисент снова намочила конец полотенца и заботливо протерла мужу лицо. — Такое часто с ним случается, мистер Гиббз?
— Нет, миледи. За последние несколько месяцев милорда два или три раза беспокоил желудок. Его подташнивало, но такого не было никогда, мэм.
— А что он ел сегодня? — Миллисент заметила, как Гиббз бросил красноречивый взгляд на Джона, но тот лишь покачал головой в ответ. — А вчера?
— Да почти ничего. Совсем чуть-чуть, миледи.
— А как насчет лекарства?
— Вчера его светлость выпил приличную дозу, — ответил Гиббз. — А сегодня еще не принимал.
Уилл нерешительно откашлялся, а Джон неохотно возразил.
— Прощения просим, сэр. Мы давали ему лекарство сегодня утром, но только потому, что их светлость нас заставили. И еще немного только что, — пристыженно добавил он. — Совсем чуть-чуть, как раз перед приходом ее светлости.
Миллисент едва сдержалась, чтобы не выбранить слуг за небрежность и легкомыслие. Должно быть, лорд Эйтон получил слишком большую дозу лекарства. Это самое настоящее отравление. Но стоит ли упрекать слуг, когда во всем виновата она сама. Миллисент вышла замуж за этого человека по собственной воле. Она подписала все бумаги и стояла рядом с его креслом перед священником, когда свершался свадебный обряд. Она приняла великодушный и щедрый дар его семьи, заплатившей все ее долги, дала клятву заботиться о нем, но не сдержала своего обещания. Хозяйка Мелбери-Холла предоставила лорду Эйтону комнаты в своем доме. Вот и все, что она сделала для него.
Графу понемногу становилось лучше. Судороги затихли. Миллисент мягко разжала пальцы Лайона, убрала лохань и умыла мужа, пока Гиббз усаживал его в кресле. Глаза лорда Эйтона оставались закрытыми. Лицо хранило бледность.
— Будьте добры, положите его светлость в постель, мистер Гиббз.
Миллисент отступила, наблюдая, как трое мужчин ловко и умело выполняют ее распоряжение. Подождав, пока Эйтон окажется в кровати, она повернулась к слугам.
— Я благодарна всем вам за ту заботу, которой вы окружаете его светлость. Однако впредь я хочу знать обо всем, что принимает граф. И прошу говорить мне об этом до того, как он получит лекарство. — Она смело посмотрела в глаза людям Эйтона. — Если его светлость почувствует себя плохо, вы должны немедленно мне доложить. Если у него нет аппетита, если он отказывается от пищи, придите и скажите мне. Отныне мне придется изменить свой распорядок дня. Я собираюсь проводить здесь гораздо больше времени, чем раньше. И все же если лорду Эйтону неожиданно станет плохо, а меня не будет рядом, пожалуйста, немедленно найдите меня и оповестите. Я настоятельно прошу, чтобы мне тут же дали знать, чем бы я ни занималась в этот момент. Не бойтесь оторвать меня от других дел. Вам все ясно, джентльмены?
Лакеи обменялись взглядами и кивнули.
— Спасибо. Будьте так добры, унесите эти вещи и вымойте. Слуги поспешно поклонились, подхватили грязные лохани и тазы и покинули комнату.
— Вы не представляете, о чем просите, миледи, — тихо заметил Гиббз, обращаясь к Миллисент. — После несчастного случая его светлость сменил множество хирургов и лекарей. И это не простая прихоть. Боли все усиливаются, мэм. Граф нуждается в постоянном уходе.
Миллисент вспомнила, с какой заботой всегда обращался со своим хозяином этот рослый шотландец. Она перевела взгляд на графа. Его глаза были закрыты. Должно быть, он заснул. Миллисент отошла от постели, а камердинер шагнул к окну, чтобы закрыть шторы.
— Я никоим образом не осуждаю вас, мистер Гиббз. Понимаю, как много вы делаете, как нелегко вам приходится, но лорд Эйтон доверяет и обращается только к вам. Уход за графом требует постоянного напряжения сил и способен изнурить любого человека, даже самого преданного.
— Вы никогда не услышите от меня ни одной жалобы, миледи.
— Я в этом уверена. — Миллисент вовсе не хотелось задеть чувства этого человека и лишить лорда Эйтона хотя бы малой части той заботы, которой он был окружен благодаря своему верному слуге. — Я всего лишь хочу помочь вам. Может быть, мне удастся немного облегчить ваши тяготы и принести пользу. Я думаю, графиня именно этого и хотела от меня. Если бы мать лорда Эйтона была на моем месте и здоровье ей позволило, наверное, она сделала бы то же самое.
