Розмари Роджерс - Последняя и вечная любовь
Она уже забыла и об отце, и о Соне, и обо всем, что ее волновало. Уже не владея собой, она зарыдала от злости и обиды. А Стив лишь посматривал на нее, даже не думая обнять и утешить. А ведь всего месяц назад он клялся Джинни в любви и говорил, что никогда ее не отпустит!
— Что за черт, Джинни! Почему ты без конца толкуешь об одном и том же? Никакого развода, моя радость! И вообще сейчас не время для громкого скандала, не так ли? Тебе придется оставаться замужней женщиной, пока я сам не решу, что наши пути разошлись. Ну а пока тебе следует проявлять благоразумие, как это стараюсь делать я. Думаю, что, успокоившись, ты согласишься со мной.
Уж лучше бы он ударил ее! Такая реакция была бы ей понятнее, чем его холодные рассуждения. Оказывается, ее чувства уже ничего для него не значат, а ведь когда-то это было не так! Джинни, не удержавшись, спросила его:
— Ты меня больше не любишь? Именно это ты пытаешься мне доказать?
— Черт подери, любовь! Это то, о чем мечтают все женщины? Сначала она лупит меня по физиономии и говорит, что ненавидит, а в следующее мгновение уже требует, чтобы я любил ее…
Она ненавидела эту его манеру пожимать плечами и смотреть на нее вот так отчужденно.
— Конечно, я люблю тебя, Джинни. Ты моя жена и мать моих детей. Но нам уже пора понять, что каждому из нас необходимы какие-то забавы на стороне, не так ли? О да, признаюсь, ты обладаешь удивительной способностью будить во мне бешеную ревность, но я постараюсь справиться с этим. Теперь ты довольна?
Если что-то и могло ее удовлетворить, так это его ярость. Ах, если бы он накинулся на нее, целуя дико и страстно, и овладел ею! Но вместо этого Стив отступил, предоставляя жене ту свободу, которой хотел и для себя. Неужели он так изменился потому, что что-то произошло между ним и Анной? Джинни хотелось спросить его об этом, закричать, дать выход своему раздражению. Но, вытирая слезы ладонью, она дрожащим голосом спросила:
— Почему, почему я всегда позволяю тебе спровоцировать меня? Я постараюсь избегать этого в будущем. Боюсь только, что мне слишком трудно лицемерить. Пожалуйста, подумай о разводе, ладно? Чтобы не усложнять ситуацию, я постараюсь проявлять благоразумие, но если влюблюсь в кого-нибудь, то уйду к нему, так и знай. И мне будет безразлично, дашь ты мне развод или нет.
Стив смотрел, как Джинни, гордо подняв голову, выходит из комнаты. Он не попытался остановить ее, хотя ему очень хотелось сделать это. Пойти за ней, вернуть, заставить признаться, что она любит его, но это было выше его сил.
Глава 9
Мистер Бишоп был раздражен и взволнован, хотя внешне держался совершенно спокойно. Но что-то в его голосе встревожило Пако Девиса.
— Они, кажется, умнее, чем мы думали, — нанести удар так быстро и в таком неожиданном направлении! Итак, сенатор встречается с юристом, чтобы изменить свое завещание? А встреча с Делери…
Бишоп знал ответ так же хорошо, как и Пако, но осекся сознательно, пристально посмотрев на собеседника. Пако безропотно ответил:
— Я слышал, что они должны встретиться сегодня вечером. Такая спешка объясняется желанием уладить дело, прежде чем об этом узнают местные власти и предотвратят дуэль. Что нам делать?
Бишоп, по-видимому, счел этот вопрос глупым. Откинувшись на спинку кресла, он рассеянно смотрел на голубовато-серые кольца сигарного дыма. Бишопа раздражало, что у него нет времени для маневра.
Черные глаза Пако вспыхнули.
— А что, если Стив вызовет этого Делери? В конце концов, это было бы вполне естественно. Сенатор — его тесть, а всем известно, что Делери всегда убивает своих противников, потому все здесь так его опасаются…
— Ты же понимаешь, что это не сработает, — холодно возразил Бишоп.
— Это только предположение.
— И не слишком удачное. Морган нужен нам на Кубе и пусть до поры до времени сидит тихо. Кроме того, вздумай он вмешаться в это дело, сенатор сочтет себя униженным. Нет, полагаю, существуют другие способы предотвратить эту нелепую дуэль…
«Помогай ему Бог, — подумал Пако. — Бишоп, конечно, хладнокровный сукин сын, но в его изобретательности можно не сомневаться».
Такого же мнения придерживался и Стив Морган, в самом мрачном настроении присоединившийся к ним. Всю дорогу в город он размышлял, как бы побыстрее встретиться с Андре Делери и расквитаться с ним за все. Теперь ему пришлось согласиться с Бишопом, который всегда находил самые разумные решения. Самый простой способ предотвратить дуэль — прибегнуть к помощи закона и арестовать зачинщиков. Конечно, это повлечет за собой неприятные последствия, но в перспективе…
Стив снял сюртук и расстегнул ворот рубашки.
— И что произойдет, когда они окажутся в тюрьме?
— Ну, это позволит нам выиграть время… — заметил Пако.
Бишоп саркастически посмотрел на них и лаконично сказал:
— Я позабочусь об этом сам, а вы, джентльмены, должны немедленно отплыть на Кубу.
— Даже не верится! Все как и раньше. Стив, ты же обычно спорил с ним, так что же случилось сегодня? Эй, Стив, ты не слушаешь своего старого друга…
— Заткнись, Пако!
Скверное настроение не оставляло Стива все последние дни. Ему не помогло даже большое количество виски, которое они с Пако выпили после ухода Бишопа. Он не мог сосредоточиться на карте, любезно оставленной ему Бишопом, и желал, чтобы Пако оставил его в покое.
Куба. Странно, но он никогда прежде не бывал на этом острове, хотя там жил его дядя. Или кузен? Короче, какой-то дальний родственник, которого он едва знал. Удивительнее всего было то, что дед, ненавидевший путешествовать, внезапно решил отправиться на Кубу по каким-то таинственным делам. Его письмо содержало предостережения и прямые указания: «…Когда я советовал тебе не проводить все время на асиенде, а заняться иными делами, я вовсе не предполагал, что ты уедешь на целый год… и теперь, когда срочные дела вынуждают меня посетить мои кубинские поместья, надеюсь, ты сможешь вернуться в Мексику…» Дед не объяснял, что за «срочные дела» гонят его на Кубу. Все это так не похоже на дона Франсиско! Неужели он настолько выжил из ума, что решил отправиться на остров в самый разгар революции! Или на то есть какие-то особые причины? Стив вспомнил, что, когда в самой Мексике разразилась кровавая революция, дон Франсиско был одним из тех крупных латифундистов, которые отказались покинуть свои асиенды. Нет, его дед ничего не боялся, и, уж если принимал решение, его невозможно было остановить… Вероятно, в этом и состояло их сходство, чего ни один из них не хотел признавать. И оба упрямы — хотя многие считали это тупостью или чрезмерной гордостью.
