Дебра Дайер - Поверь в мечту

– Я на несколько минут. Подождите здесь. Но если я не вернусь через час – вызывайте полицию.

Брови возницы удивленно полезли вверх, и он ответил:

– Да, сэр.

Кинкейд постучал в парадную дверь. Она распахнулась, и на Спенса уставился коренастый здоровяк. Голова у него была плешивой, но зато он мог похвастаться шикарными бакенбардами. В сочетании с отвислыми щеками и маленькими темными глазками это придавало мужчине удивительное сходство с бульдогом.

– Что угодно?

– Скажите хозяйке, что к ней пришли. Я буду ждать в кабинете. – Спенс двинулся вперед, но «бульдог» преградил ему путь.

– Мисс Оливии может не понравиться, если я оставлю вас без присмотра в ее кабинете.

– Мисс Оливии уж точно не понравится, если вы оставите меня ждать на улице.

– Может, и так. – Мужчина нахмурился. – А может, и нет. Как вас представить?

– Я хочу сделать ей сюрприз. – Видя, что страж колеблется, Спенс спросил: – Как вас зовут?

– Гарри. – Тот был явно удивлен неожиданным интересом к его скромной особе.

– Может, мне стоит пожаловаться Слеттеру, что ты заставил меня ждать на улице, Гарри?

Гарри, явно испуганный, отступил назад.

Многие боялись Слеттера. Еще несколько часов назад инспектор Сэмюэльс умолял Спенса держаться подальше от этого опасного человека. Но Спенс собирался сделать кое-что другое – он хотел встретиться с королем преступного мира лицом к лицу.

Гарри сдался. Он молча провел Спенса в кабинет и отправился за хозяйкой.

Спенс занял место за письменным столом. На полированной поверхности стояли только золотой бювар с перьями и чернильницей да пресс-папье в форме хрустального яблока. Спенс потянул один из ящиков со слабой надеждой найти какие-нибудь документы, уличающие Оливию, но все ящики были заперты. Из холла донеслись звуки шагов. Услышав их, Спенс откинулся на спинку кресла и водрузил ноги на стол.

– Не буду утверждать, что так уж люблю сюрпризы, – проговорила Оливия бархатным голосом, появляясь в дверях. Но как только она увидела Спенса, тон ее разительно изменился: – Ты?

– Как, Оливия, неужели ты не рада меня видеть? – Кинкейд лениво крутил в руках хрустальное яблоко.

– Гарри! – Женщина попятилась к выходу.

– Не думаю, что нам нужен этот тип. – Спенс поймал в хрустальный шар луч солнца, и поверхность кристалла заискрилась, солнечные зайчики запрыгали по комнате. Один из них упал на лицо Оливии, и она поморщилась. – Ну-ка вспомни, что случилось в прошлый раз, когда ты попыталась вышвырнуть меня вон.

– Что тебе нужно, Кинкейд? – Оливия отошла, чтобы избежать бьющих в глаза лучиков из шара.

Но Спенс повернул яблоко, безжалостно посылая яркий свет в искаженное от злобы лицо хозяйки.

– Я просто хотел напомнить тебе, что нехорошо охотиться на людей. Иногда жертва может и рассердиться… И даже свести счеты. – На его губах появилась ленивая улыбка.

– Вы меня звали, мисс Оливия? – В комнату ворвался Гарри.

– Нет, не звали, не правда ли, мисс Оливия? – Спенс усмехнулся.

Она разрывалась между гневом и любопытством. Глаза ее метали молнии, дыхание стало учащенным – грудь тяжело поднималась, натягивая черный шелк корсажа так, что Спенс с опаской подумал, не лопнут ли швы. Наконец она решилась:

– Подожди в холле, Гарри. И когда будешь выходить, закрой за собой дверь.

Человек, похожий на бульдога, бросил на Кинкейда мрачный взгляд, но беспрекословно выполнил приказ.

– Послушай, я не имею к покушению на тебя никакого отношения.

– Правда? Один из твоих людей сильно походит на того быка, которому я вчера сломал челюсть. Думаю, теперь он еще и прихрамывает – я ведь и ногу ему сломал. Разве не поэтому Гарри занял его пост у парадной двери?

Оливия молча смотрела на Кинкейда, перекатывая в пальцах бриллиантовые подвески ожерелья.

– Знаешь, я думаю, ты не хотела, чтобы они просто пристрелили меня… Скажи мне, чего ты хотела?

– Ты ничего не докажешь! – Оливия уперла руки в пышные бедра.

– Да я и не буду. – Спенс аккуратно поставил яблоко на середину стола и поднялся на ноги. – Я не могу полагаться на закон, когда речь идет о сведении счетов!

– Не трогай меня! – Оливия, взвизгнув, попятилась.

– И не собирался. – Спенс пошел к двери. – Просто хотел, чтобы ты знала. Знала, что я собираюсь уничтожить твой бизнес.

– Вот как? Ты слишком откровенен! – Вид у нее был рассерженный и удивленный, но в голосе явственно прозвучал страх.

Спенс улыбнулся:

– Будет так, как я сказал. Вчера вечером пострадала молодая леди… Это меня разозлило.

– И что ты собираешься делать?

– Пусть это пока будет моим секретом.

– У меня есть друзья – очень важные люди! – Оливия вышла за Кинкейдом в коридор. – Кое-кто из них занимает высокое положение в обществе, и им не понравится, если мой бизнес пострадает.

– Посмотрим. – Спенс даже не обернулся.

– Ты делаешь большую ошибку, объявляя мне войну! – бросила она ему в спину.

Гарри двинулся было к Кинкейду, чтобы перекрыть ему дорогу к выходу, но Кинкейд бросил на него ледяной взгляд и негромко приказал:

– Стоять!

«Бульдог» нерешительно замер на месте, тихо ворча.

– Кинкейд! Не смей уходить, когда я с тобой разговариваю!. – крикнула Оливия.

– Развлекайся, дорогая, пока можешь. – И он вышел из дома, так и не оглянувшись.

Кинкейд спускался по ступеням к ожидавшему его экипажу, а вслед ему неслась отборная брань. Наконец дверь захлопнулась и стало тихо. Спенс несколько раз глубоко вздохнул, чтобы очистить легкие от тяжелого аромата жасмина, которым пропитался дом Оливии, и подумал, что у него еще куча дел. И самое важное среди них – навестить одну милую раненую леди.

Глава 7

Кинкейд понял, что его ждет не самая теплая встреча, когда шел за дворецким в будуар миссис Лилиан Грейнджер. Пока Брамби объявлял хозяйке о приходе гостя, Спенс задержался у порога и успел бегло оглядеть будуар. Стены его были сплошь покрыты картинами в роскошных позолоченных рамах. По большей части это были пейзажи и натюрморты. Некоторые были хороши – творения великих мастеров. Но здесь, в небольшом помещении, они явно выполняли роль декора, а потому и смотрелись всего как пестрая обивка стен. Практически каждый предмет мебели в комнате мог рассматриваться как самостоятельное произведение искусства, не уступающее по иене и качеству картинам. Но мебели тоже было слишком много. Она занимала почти все пространство и оставляла взгляду лишь небольшой кусочек роскошного обюссонского ковра. Солнце отражалось от полированных поверхностей и идеально натертых зеркал. Спенс принюхался: так и есть – в воздухе витал запах лимонного масла и воска. Потом он заметил в углу пианино, покрытое белым шелковым кружевом, и невольно улыбнулся, представив себе маленькую девочку, которую каждый божий день в три часа усаживали за этот инструмент.