Моника Бернс - Прекрасная куртизанка
— Фатима просит вас не снимать марлю с руки несколько часов. Это нужно для того, чтобы хна укрепилась на руке.
— Спросите ее, пожалуйста, сколько я должна за рисунок?
— Нисколько. Ведь речь идет о судьбе Шахина.
По голосу Лейлы чувствовалось, что она сильно смущена.
— Я не понимаю.
Аллегра перевела свой взгляд с нее на художницу.
— Я тоже не совсем уловила смысл, — проговорила Лейла, хмурясь.
Она снова обратилась к Фатиме на ее музыкальном языке. Когда художница закончила говорить, Лейла опять повернулась к Аллегре:
— Похоже, Фатима уверена, что вы принадлежите Шахину. Она говорит, что вы — его судьба.
— Старуха его знает?
Аллегра озадаченно посмотрела на Фатиму, и та энергично закивала головой. Выражение лица Лейлы сделалось задумчивым.
— Шахин — берберский шейх. Он близкий друг моего отца и уважаемый всеми человек.
— Вероятно, она спутала меня с кем-то еще, — проговорила Аллегра, принужденно рассмеявшись.
Она повернулась к художнице и еще раз поблагодарила ее. Потом улыбнулась Лейле:
— Было очень приятно познакомиться с вами.
— Взаимно, — ответила Лейла и охотно ответила на рукопожатие. — Возможно, нам не стоит расставаться так быстро. Как я вижу, вам нужен проводник. Я почту за честь, если вы позволите мне показать вам рынок.
— Очень любезно с вашей стороны, но я не могу просить вас об этом.
— Я сама предлагаю свои услуги. — В глазах Лейлы показались озорные огоньки. — Пока здесь сравнительно безопасно, я с удовольствием буду сопровождать вас.
Это предложение казалось заманчивым, и Аллегра посмотрела на Милли, ища у нее поддержки. Та нахмурилась и раздраженно фыркнула:
— Если вы хотите получить ответ на свой вопрос, то обращайтесь ко мне на языке, на котором говорит английская королева. Я и слова не понимаю по-французски, а вы на нем говорите с той минуты, как мы пришли сюда.
— Лейла предложила побыть нашим проводником на рынке. С ней еще два молодых человека, ее охрана, — сказала Аллегра.
Милли бросила настороженный взгляд на молодых людей — было понятно, что она чувствовала себя не слишком уверенно в незнакомой обстановке.
— Понятно. — Милли окинула Лейлу критическим взглядом. — Что ж, хорошо. Так и в самом деле спокойнее.
Милли проговорила это с таким обреченным видом, что Аллегра рассмеялась. Затем она снова повернулась к Лейле:
— Милли смогла перешагнуть через свои страхи, и мы вверяем себя вам без тени сомнения.
— Превосходно, — ответила Лейла с улыбкой. — В таком случае идемте. Здесь есть что посмотреть.
Аллегра вышла из-за прилавка Фатимы и последовала за своей новой подругой, которая вывела их на узкую улочку, на которой царил хаос. Милли следовала сзади. Они погрузились в бурлящую вокруг экзотическую жизнь, снова запахло специями и благовониями. На этой улице можно было найти все, что душе угодно, — начиная от самых разнообразных товаров и заканчивая всеми видами развлечений. В нескольких ярдах позади них следовала охрана. Они остановились около одной лавки, где Аллегра увидела шарф цвета нефрита. Она взяла легкую материю, перекинула через руку и стала любоваться изящной вышивкой. Милли удивленно приподняла брови.
— Любопытно, куда вы сможете надеть это в Лондоне? — спросила она.
— Я придумаю что-нибудь.
Аллегра засмеялась и достала несколько монет из своего кошелька. Когда она была готова отдать свои деньги, Лейла протянула руку и остановила ее:
— Не спешите. Здесь нужно обязательно поторговаться. Таков закон.
Брови Аллегры слегка приподнялись. Она улыбнулась молодой женщине, а потом посмотрела на продавца, собираясь последовать совету. Договорившись о цене, Аллегра взяла шарф и накинула его себе на голову. Значительная часть денег вернулась в ее кошелек. Она попыталась расправить шарф на плечах, и Лейла пришла ей на помощь.
— Он не будет держаться у вас на голове, если вы оставите его так, — проговорила Лейла, поправляя концы шарфа. — В нем вы сможете соблазнить любого мужчину, даже самого Шахина.
— Как я теперь понимаю, этому шейху трудно понравиться.
Аллегра усмехнулась под вуалью, глядя на молодую женщину.
— Это мало кому удается, — пробормотала Лейла и засмеялась. — Все дело в том, что Шахин гораздо разборчивее большинства мужчин.
— Они все считают себя такими, — ответила Аллегра с улыбкой.
— Может, и так, но Шахин другой. Мой отец неоднократно пытался найти ему невесту, но тот неизменно отказывался от всех предложений.
— Что означает его имя?
— На языке берберов это «сокол». Его стали так называть после того, как он спас жизнь моему брату во время набега соседнего племени. Тогда же он получил и свой титул.
Голос Лейлы сделался тихим, глаза потемнели. Ей было больно говорить об этом, и Аллегра притронулась к ее руке, чтобы немного приободрить. Лейла поняла, что открыла слишком многое своей новой знакомой, улыбнулась и покачала головой:
— Это случилось давно. Благодаря усилиям Шахина сейчас набеги стали реже. — Глаза Лейлы снова на мгновение потемнели. — Такие набеги называются газва. Это когда одно племя делает набег на стойбище другого, чтобы украсть овец или лошадей. Людям обычно не причиняют вреда.
Что-то в лице женщины подсказывало Аллегре, что она стала свидетельницей такого набега, который не ограничился воровством скота. Что бы там ни случилось, но это сильно потрясло Лейлу.
— Что это они там делают?
В голосе Милли послышалось беспокойство. Аллегра повернула голову и удивленно покачала головой. Лейла снова заговорила, и теперь в ее голосе слышалось отвращение.
— Это рабы. Родители часто продают своих детей в рабство, когда не могут прокормить их. К несчастью, здесь это частое явление. — Ее голос сделался грустным. — Мой отец и Шахин, как могли, боролись с этим, но старые обычаи живут дол го.
Аллегра быстро прошла через толпу и подошла к деревянному помосту, на котором продавец рабов выставлял свой товар. Здесь находилось около дюжины детей в возрасте от пяти лет и старше. Одна маленькая девочка прижималась к мальчику, который был примерно такого же возраста, что и она. Когда работорговец стал разъединять детей, девочка закричала от страха.
Услышав этот крик, Аллегра почувствовала, что к ее горлу подкатил ком. Она вот так же плакала, когда ее разлучали с сестрой. На нее нахлынули воспоминания, и ее затошнило. По спине побежали мурашки, и Аллегре вдруг сделалось холодно, хотя нещадно палило солнце. Она очень хорошо понимала, почему девочке было так страшно.
