Лариса Шкатула - Шпионка для тайных поручений
— Но если король не счел нужным этого делать…
— Скорее всего, его величество просто не придал значения этому вопросу. К тому же мы стараемся, чтобы ее величество огорчались как можно меньше. Возможно, по этой причине венценосный супруг и не рассказал ее величеству о работорговле, наложницах. Завтра я представлю вас королеве, и, думаю, аудиенция пройдет наилучшим образом.
— Видите ли, в чем дело, — замялась Соня, — весь мой багаж и деньги остались в Марселе, и я не могу выглядеть должным образом перед ее величеством.
— Ну, оказать вам такую помощь в моих силах, — весело проговорила герцогиня. — Если бы все наши проблемы можно было решить так просто! Отдыхайте, гуляйте, княжна, я пришлю фрейлину — она все вам покажет и расскажет.
Вскоре к ней в комнату вошла особа лет восемнадцати, одетая по последней моде, с высоченной прической.
«Вот это да!» — чуть было не воскликнула княжна; она сдержалась, чтобы не выглядеть совсем уж законченной провинциалкой.
— Я Жозефина д’Аламбер, — произнесла надменно аристократка, едва кивая, и многозначительно замолкла.
Соня от неожиданности помедлила.
— Княжна Софья Астахова, — отчего-то нерешительно проговорила наконец она и тут же на себя за это озлилась, потому что Жозефина едва заметно поморщилась: мол, кто это такая?
Жозефина своим видом заставила Соню почувствовать себя ниже заносчивой француженки. Наверняка Жозефина получила от мадам де Полиньяк определенные наставления, но решила по своему разумению разобраться с этой иностранкой.
— Ее светлость герцогиня Иоланда говорила, вы не замужем? — вроде невзначай спросила она.
— Не замужем, — подтвердила Соня.
— Простите за нескромный вопрос, а вы богаты?
Подумать только, заносчивая француженка не знает элементарных правил приличия, а еще нос дерет! Как можно так бесцеремонно спрашивать человека, беден он или богат! Соню так и подмывало сказать: бедна, а вместо этого у нее вырвалось совсем другое:
— Мое состояние оценивается в пятьсот тысяч ливров, — не моргнув глазом, проговорила княжна.
Кто бы оценил причитающееся ей золото, лежащее в подземелье замка де Баррас! Она просто произнесла первое, что пришло ей в голову. Неужели она не сможет выручить за слитки подобную сумму?
При этом княжна подумала вдруг, что о принадлежащем ей золоте не стоит говорить никому, даже королеве. «Особенно королеве!» — усмехнулся внутренний голос, и Соня вспомнила мимолетное замечание Тредиаковского о том, что государственные финансы Франции трещат якобы от ее неразумных трат. Понятное дело, что герцогиня де Полиньяк не могла обсуждать такие вопросы с посторонним человеком, потому рассказала о расходах королевы по-своему: ее величество скучает! Потому и покупает себе немыслимо дорогие украшения. Потому и проигрывает за ночь целые состояния.
Уйдя в свои размышления, она и не заметила, что в апартаментах повисло молчание. Жозефина д’Аламбер что-то сосредоточенно прикидывала, старательно морща свой безукоризненно гладкий, но небольшой лобик.
— Пятьсот тысяч ливров! — ошарашенно повторяла она. — Простите, княжна, мне надо ненадолго вас покинуть. О, я все знаю — ваши вещи остались где-то далеко и вам не во что переодеться, но герцогиня прислала вам подходящий туалет, и моя горничная поможет вам одеться!
Она шмыгнула за дверь, в которую вскоре внесли большой короб, и опрятная, средних лет женщина стала помогать Соне одеваться. А потом пришел парикмахер и соорудил ей такую прическу, с которой она прежде просто не рискнула бы выйти на люди.
Однако, как говорила покойная маменька, нечего со своим уставом в чужой монастырь ходить! Сейчас от этих людей, с коими свела княжну судьба, зависит слишком многое. Например, возможность передвигаться по стране, чтобы без помех добраться до Дежансона.
Там уж Соня раздобудет себе средства для того, чтобы поехать в Нант, где живет ее бывшая гувернантка Луиза, которая давно ждет ее, или, в крайнем случае, вернуться в Россию. Впрочем, с этим пока можно подождать.
Едва парикмахер, присланный Иоландой, успел закончить сооружение Сониной прически, как в дверь постучали и почти тут же возникла слегка запыхавшаяся Жозефина.
— Мадемуазель Софи, если вы позволите вас так называть, мы готовы показать вам Версаль!
— Кто это — вы? — подивилась Софья. — Вы говорите о себе?
— О себе и о своем брате. Он будет рядом, и никто не посмеет причинить нам с вами хоть какой-то вред.
Соня пыталась понять, что хочет от нее Жозефина д’Аламбер, но пока это ей не удавалось.
— Вообще-то я хотела бы поехать в Париж, — медленно проговорила она. — Герцогиня уверила меня, что я смогу посмотреть все, что захочу…
— Моя дорогая! — вскричала Жозефина. — Париж так Париж! Никто не знает его лучше моего брата…
— Ее светлость ничего не говорила о вашем брате.
— Ах, милочка, не будьте такой скучной! — почти фамильярно прервала ее юная Жозефина. — Уж не знаю, чем вы пленили герцогиню де Полиньяк, но она готова исполнять любые ваши прихоти. Она дала в ваше распоряжение даже свою карету! Вы же не станете требовать, чтобы в ней сидели только мы с вами, если к нам может присоединиться красивый и умный молодой человек, который знает все…
— Все? — изумленно переспросила Соня.
— Все! — твердо повторила Жозефина. Жозефина д’Аламбер была так возбуждена, что едва не приплясывала на месте. И как только они с Софьей вышли из комнаты, так она тут же подтолкнула княжну к богато одетому франту, который с поклоном приветствовал ее.
— Познакомьтесь, — торжественно проговорила Жозефина. — Это мой брат граф Жюль д’Аламбер!
Соня немного растерялась. Она никак не ожидала, что ей придется проводить время в таком обществе. Во-первых, Соня не одета так, как, например, та же Жозефина, а во-вторых, с некоторых пор она решила обходиться без томных взглядов, вздохов и прочих принадлежностей любовных игр. А Жюль как раз именно к этому и был расположен.
Наверное, Софье на роду написано быть старой девой, и поэтому мужчины, их внимание вызывали у нее чаще всего лишь досаду.
«Совсем недавно ты вовсе так не думала, — напомнил ей настырный внутренний голос. — Не кокетничай. Ты уже привыкла, что на тебя обращают внимание, что в тебя влюбляются, и тебе вовсе не так уж нравится быть от этого в стороне…»
Ладно, голос прав, эти мысли так не идут Соне нынешней. Ее чувства так обогатились, ее взгляд на многие вещи так изменился… Бог с ним, с этим Жюлем, пусть будет рядом. Кажется, он не так напыщен, как его сестра.
— Мне приятно с вами познакомиться, — вслух сказала она, в то время как граф д’Аламбер с тревогой наблюдал смену чувств, отражавшихся на ее лице. — Ваша сестра уверяет, что лучше вас Парижа никто не знает. У меня есть возможность в этом убедиться.
