Линда Миллер - Любовь на плахе (Невеста)

У Даниеля побагровела шея.

— Это не предмет для разговора на кухне, женщина, — сурово произнес он. — Для этого существует спальня.

Джоли была так поражена, что забыла налить себе кофе и поднесла ко рту пустую чашку.

— Я знаю, что обязана тебе своей жизнью, — отчеканила Джоли, ставя на плиту кофейник и уперев руки в бока. — Правда и то, что ты мой законный муж, и это дает тебе определенные права. Но будь я проклята, Дан Бекэм, проклята, черт побери, если я позволю тебе решать, что и где мне можно говорить!

Но ее эскапада, похоже, не произвела никакого впечатления на Даниеля. Более того, он спокойно ее выслушал и заметил:

— Бекон подгорает.

Джоли почувствовала внезапную усталость и безысходность. Она, понурясь, подошла к плите и сняла еду с огня. Муж молча ел, а потом поднял глаза на ее ситцевое платье:

— Полагаю, ты сшила что-нибудь подходящее, что можно надеть в церковь?

Джоли подождала, пока Даниель повернется к ней спиной, и состроила ему гримасу. Когда он поднялся наверх, чтобы переодеться в выходную одежду, она прибралась на кухне, накормила цыплят, собрала снесенные яйца. И все это время обдумывала планы небольшого восстания, но когда Даниель подкатил к двери в запряженном фургоне, Джоли была одета в скромное платье из коричневого сатина, а волосы собраны на затылке в благопристойный узел.

Даниель выглядел удивительно нарядным в темном костюме и белой накрахмаленной сорочке с целлулоидным воротником. На голове у него красовалась модная шляпа взамен привычной и пропитанной потом старой кожаной.

Как и ожидала Джоли, поездка в церковь оказалась для нее сущим испытанием, хотя и совершенно по другим причинам. Дело в том, что мистер Приббеноу, судебный исполнитель, и судья Чилвер присутствовали в церкви, впрочем, как и все остальные, кто приходил поглядеть, как ее будут вешать. Как бы там ни было, сам этот факт мешал правильным словам, доносившимся с кафедры, долетать до ее ушей.

Однако были и некоторые положительные моменты. Так, священник оказался не таким уж велеречивым, а кроме того, в церкви была и Верена Дейли, которая приветливо улыбнулась ей и сказала несколько теплых слов, когда проповедь закончилась и прихожане вышли на церковный двор.

— Сегодня на воскресный обед у меня будет жаркое из цыплят, — сообщила Верена Даниелю так, чтобы быть уверенной, что окружающие ее хорошо слышат. — И я была бы очень рада, если бы ты и миссис Бекэм приняли мое приглашение отобедать, Дан. Я буду ждать вас в половине второго.

Даниель улыбнулся чему-то, вероятно, перспективе съесть цыпленка, и прикоснулся к полям шляпы.

— Благодарю за любезное приглашение, — ответил он. — Мы обязательно будем. — С этими словами подал руку Джоли, помог ей взобраться в фургон и тронул поводья.

Джоли расправила складки верхней юбки, болезненно реагируя на поведение одетых в строгие воскресные платья городских дам. Те, прикрывая ладонями рты, шушукались между собой, явно прохаживаясь на ее счет. Будущее сильно поблекло, когда Джоли подумала, что для них она навсегда останется изгоем. А ведь ей всю оставшуюся жизнь придется иметь с ними дело не только в церкви, но и в магазинах, просто на улице.

Плечи у нее поникли, когда они с Даниелем ехали из церкви в лучах яркого августовского солнца.

— Для них я всегда буду отверженной, поставленной вне закона, — пробормотала Джоли, но скорее самой себе, чем Даниелю. Если он и услышал сквозь конское ржание, стук копыт и грохот колес ее тихий шепот, то воздержался от каких-либо комментариев, но, возможно, высказал их про себя.

Как только фургон доехал до фермы, Даниель спрыгнул с козел, снял шляпу и, почтительно держа ее в руке, направился к могиле Илзе. Джоли почувствовала приступ ревнивого отчаяния, но подавила его в себе и направилась на кухню.

Там от утреннего завтрака оставалось еще достаточно кофе. Он получился очень крепким, поэтому Джоли добавила в кружку сливки и полную ложку сахара. И это все, что она могла сейчас сделать, чтобы только не подбежать к окну и не поискать Даниеля глазами. Его горе было его личным делом, и она не станет навязываться и вторгаться в него.

Ровно в половине второго Даниель и Джоли подъехали к дому Верены Дейли. Опрятный белый домик стоял почти рядом с дорогой, во дворе буйно цвела сирень и росли пышные чайные розы, в раскрытых окнах легкий ветерок колебал тонкие занавеси.

Верена, улыбаясь, вышла на крыльцо. Уже у самых въездных ворот Джоли ощутила аромат жареных цыплят и ее пустой желудок издал вовсе не подобающее леди урчание.

Они обедали в столовой, украшенной всевозможными глиняными горшками с цветами, большими и маленькими статуэтками, фотографиями в рамках и книгами. На каминной полке возвышалась витая морская раковина как молчаливое свидетельство того, что Верена побывала в море. Джоли почувствовала зависть.

— Итак, отношения между тобой и Даниелем изменились, — блестя глазами, сказала Верена, когда после обеда Даниель вышел во двор, чтобы посмотреть на копыто захромавшей дойной коровы Верены.

Джоли изменилась в лице и опустила голову, прежде чем согласно кивнуть.

— Да, это было… Я даже не ожидала такого… Но все произошло не так, как должно было быть с таким человеком, как Даниель…

Верена весело рассмеялась.

— А ведь я тебя предупреждала, чтобы ты не обманывалась насчет размеров этого верзилы. Помни, что Даниель стал совершенно самостоятельным уже в семнадцать лет. Он ходил в море, работал на ранчо, а не только на своей зерновой ферме. — Верена взмахнула рукой в направлении владений Даниеля. — И, между прочим, он прочитал свою порцию книг. Да, действительно в Дане Бекэме есть гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. И, я думаю, ты обязательно обнаружишь в нем это через несколько месяцев.

Джоли с трудом проглотила ком в горле.

— Но он остался мной недоволен, — поделилась она жалким тоном. — Он сказал, что я… я опытна в этом деле.

— Ну, мне кажется, что он просто был немного удивлен, — сверкая глазами, сказала Верена. — Дай ему время, Джоли, и он поймет, что искал именно то, что ты ему дала.

Женщины вместе мыли посуду. Верена озорно улыбнулась, указывая Джоли на Даниеля, который возвращался из коровника:

— Спорим, сейчас он захочет поехать прямо домой.

И действительно, когда Даниель вошел в столовую, он в нескольких словах успокоил Верену, что ничего страшного с копытом ее любимой коровы нет, а затем объявил, что им с Джоли лучше всего отправиться домой. Волнение охватило Джоли, но она тут же подавила его.

— А что случилось с мужем Верены? — спросила она, когда их фургон выкатил со двора и загрохотал по сухой пыльной дороге.