Барбара Картленд - Неподдельная любовь
Лила сразу поняла — это и есть маркиз Кейнстон.
Она беспомощно застыла на месте, не находя в себе силы подойти к нему. Казалось, ноги ее приросли к полу. Ей стоило немалых усилий наконец шагнуть вперед.
Приблизившись к маркизу, Лила сделала реверанс.
Его лицо выражало крайнюю степень удивления.
— Вы — та самая мисс Кавендиш, которую я ожидал? — спросил он.
— Д-да… милорд.
Лила едва шевелила губами.
Словно угадав ее робость, маркиз произнес:
— Мне казалось, вы гораздо старше. И потом, видимо, я думал, что вы будете похожи на голландок.
В его голосе чувствовалась теплота, и девушка через силу улыбнулась в ответ.
— Я… англичанка… милорд.
— Мне передали, что у вас ко мне срочное дело, мисс Кавендиш. Но поскольку сообщение исходило от слуг графа Ганса ван Рейдаля, у которого я в гостях, их слова были не слишком вразумительны.
— Я… хотела увидеться с вами, милорд… по весьма необычному поводу.
Лила была крайне взволнованна и расстроена. Она вовсе не безосновательно надеялась — маркиза предупредят о том, что она везет ему картину.
Однако, вспомнив свой разговор с мистером Нийстедом, сообразила: тот намеренно придал ее визиту некую таинственность. И, естественно, маркиз не мог подозревать о цели ее приезда — ей предстоит самой обо всем ему рассказать!
— Присядьте, пожалуйста, мисс Кавендиш, — предложил ей между тем маркиз, — и расскажите мне, что все это значит. Может быть, вы оказались в Амстердаме без денег или вас похитили голландские пираты?
Он старался помочь девушке успокоиться и почувствовать себя более непринужденно, но в душе был очень удивлен ее видом.
Когда ему передали, будто его хочет видеть какая-то англичанка, он решил, что ему предстоит услышать обычную историю. Кто-то оказался за границей без средств и возможности вернуться домой. Или, как он предположил с присущим ему юмором, некая особа по своей вине оказалась во власти неких порочных мужчин и не знает, как от них избавиться.
Но Лила оказалась прекрасно одетой девушкой — поэтому нельзя было допустить, что она находится в стесненных обстоятельствах. К тому же она невероятно хороша собой и выглядит чрезвычайно испуганной.
Было совершенно очевидно, что у прекрасной незнакомки какая-то беда.
Лила села на диван, и маркиз невольно подумал, что никогда еще не видел столь очаровательной женщины. Будучи ценителем красоты во всех ее проявлениях, он считал себя знатоком женщин, хотя и питал к ним презрение.
С первого взгляда он распознал в Лиле прирожденную аристократку. Только благородным происхождением можно объяснить эти правильные черты лица, эти изящные пальцы, эту маленькую стройную стопу…
Поэтому ничего удивительного не было в том, что ему незамедлительно хотелось узнать» по какой причине эта девушка оказалась здесь.
Но, увидев, что она почти лишилась дара речи, он очень мягко спросил:
— Так чем же я могу быть вам полезен?
— Я… я привезла вам… одну картину… милорд.
— Картину?
Такого поворота событий маркиз совершенно не ожидал.
Только теперь он заметил, что его гостья держит под мышкой плоский сверток, так как прежде все его внимание было приковано к ее прекрасному и необычайно выразительному лицу.
Лила протянула ему картину.
— Насколько я понимаю, — произнес он, испытующе взглянув на девушку, — из чьих-то разговоров вы узнали, будто я приехал сюда, чтобы купить картины.
— Мне… сказали об этом, милорд, — ответила Лила. — И поэтому я… привезла вам картину… которая… как мне кажется… вас заинтересует.
— Вы очень добры, — улыбнулся маркиз. — Но, надеюсь, вы не слишком огорчитесь, если окажется, что она меня совершенно не заинтересует.
Судорожно вздохнув, Лила отвела взгляд и сказала:
— Эта картина… очень необычная… И только вы один… могли бы… мне помочь.
Маркиз удивленно поднял брови.
— Если речь идет о живописных полотнах, — заметил он, — то, полагаю, чуть ли не любой житель Голландии мог бы дать вам по этому вопросу консультацию.
Лила лихорадочно сжала руки.
— Я пришла сюда, потому что… вы англичанин, милорд!
Маркиз принял от нее картину, но не стал открывать ее, а только спросил:
— Что это должно означать?
— Это значит… что я… вам доверяю!
Маркиз вновь пристально посмотрел на свою собеседницу.
— Я, к сожалению, не совсем понимаю. что именно вы пытаетесь мне сказать.
Только теперь Лила осознала, что не излагает свою историю, как полагалось это сделать по намеченному мистером Нийстедом плану.
— Моя тетя — баронесса ван Алнрадт, а ее покойный муж был близким другом Деза Томбе.
Она приумолкла, ожидая, что маркиз узнает это имя и сам начнет ее расспрашивать, но он продолжал недоуменно смотреть на нее.
— Того Деза Томбе, который умер совсем недавно, — поспешила объяснить Лила. — Этот джентльмен завещал музею «Маурицхейс» картину Вермера «Головка девушки».
— Я слышал об этой картине, — кивнул маркиз, — и, конечно, намерен ее увидеть, прежде чем уехать из Голландии.
— Я живу… у тети, — продолжала свой рассказ Лила. — Она… серьезно больна, и… ей надо сделать… очень дорогостоящую операцию.
Теперь, судя по его взгляду, маркиз как будто начал догадываться, к чему она ведет.
Однако он ничего не сказал, и Лила стала повествовать дальше:
— Я… осмотрела весь дом, пытаясь найти что-нибудь такое… что можно было бы… продать.
И… в одной из комнат покойного барона… я нашла картину… которая похожа на… этюд к портрету Вермера.
— Так вот что вы привезли мне показать! — воскликнул маркиз.
Лила говорила так нерешительно и робко, что ему было довольно трудно уловить смысл ее истории. Теперь он склонялся к тому, что причина ее невероятного смущения кроется именно в надежде на то, что он купит у нее картину — а это, в сущности, равносильно просьбе о деньгах.
Он развязал сверток и вынул холст из упаковки.
Как только маркиз взглянул на картину, он пришел в восторг одновременно от красоты изображенной на портрете девушки и от мастерства портретиста.
Лицо девушки, смотревшей на зрителя через плечо, вопросительное выражение ее карих глаз делали картину, по его мнению, необычайно привлекательной. Маркиз не помнил случая, когда бы его так притягивало к себе произведение живописи.
Картина оказалась незаконченной. Однако даже по этюду можно было понять, как умело художник расположил свою модель.
Лицо девушки было освещено, а фон оставался темным. От желто-голубой ленты, повязанной вокруг ее головы, падали на лоб причудливые блики. Но самым удивительным было ощущение подлинности, благодаря чему у маркиза создавалось такое впечатление, будто картина говорит с ним.
