Бренда Джойс - Темный огонь

– Нет.

– А, ладно! – Амелия отвернулась. Ник почувствовал, что ей отчего-то стало легче. Он попытался угадать, что именно она скрывает, но тут же отбросил эти мысли, потому что его ничуть это не интересовало.

Амелия вдруг вернулась к нему и взяла под руку.

– Милый… – Ее голос прозвучал низко и чувственно. – Я знаю, что тебя тревожит.

Он почувствовал раздражение.

– Меня ничто не тревожит, Амелия. Она крепче стиснула пальцы на его руке.

– Ты никогда прежде не отказывался затащить меня в постель, – тихо произнесла она.

Она напоминала ему о прошлой ночи.

– Я же объяснил тебе, у меня просто не было настроения, – ответил он тоже очень тихо, но с легкой угрозой в голосе.

Амелия не выпустила его руки. И посмотрела ему прямо в глаза.

– Прежде у тебя всегда бывало настроение. Ты же настоящий жеребец. Уж я-то тебя знаю.

– Знаешь? – иронически переспросил он. – Ты просто сама себя обманываешь, – добавил он, и угроза в его голосе зазвучала отчетливее.

Амелия, покраснев, переступила с ноги на ногу.

– Ты хочешь ее!

Граф резко повернул голову.

– Что?!

– Я же вижу, как ты на нее смотришь! – закричала Амелия. – Ты хочешь эту костлявую блондинку!

Граф стиснул зубы. Его глаза вспыхнули.

– Это не так.

Амелия вдруг почувствовала, что зашла слишком далеко, что это становится опасным. Она прижалась к Нику всем телом.

– Ты хочешь ее, – упрямо прошипела она. – Ты хотел ее вчера вечером. Поэтому ты отказался от меня.

– Нет.

– Нет? – Она схватила его ладонь и прижала к своей грди. – Так докажи мне это!

– Амелия! – предостерегающе воскликнул он.

– Докажи!

Он, мгновенно завернув ей руки за спину, прижал ее тело к себе, жестоко и крепко. Она задохнулась.

– Значит, ты хочешь доказательств? – хрипло спросил он, прижимая ее грудь к своей. И тут же просунул ногу между ее бедрами. – Значит, ты обвиняешь меня в развращенности, Амелия, ты утверждаешь, что я вожделею к школьнице?

Она увидела, как его глаза загорелись яростью.

– Я знаю, что говорю!

– Ты ничего не говоришь, – прорычал он, хватая ее за волосы, и, не обращая внимания на то, что портит тщательно уложенную прическу, рывком откинул назад ее голову. – Ты ничего не говоришь.

Амелия вскрикнула. Ее волосы рассыпались. А граф грубо впился в ее губы. Амелия раскрылась навстречу ему, и язык Ника проник глубоко в ее рот.

Она крепко вцепилась в его тугие ягодицы, прижимая Ника к себе, все сильнее и сильнее. Он был возбужден, но не так сильно, как обычно. Амелию охватило жгучее разочарование. Граф дернул ее платье, высвобождая грудь, и сжал зубами один из набухших сосков. Амелии стало больно, – но от этого она лишь сильнее загорелась.

Ее руки скользнули с ягодиц графа к его паху. Она принялась ласкать тяжелую припухлость. Ник не произнес ни звука, но она почувствовала его отклик под своими пальцами, ощутила прижатым к Нику бедром. Придвинувшись к нему еще плотнее, она поглаживала его крепкие, длинные ноги, его мужское естество – пока не задохнулась от желания.

И тогда она ловкой, опытной рукой расстегнула его бриджи. И, опустившись на колени, сжав пальцами его бедра, она обхватила губами его огромный, гладкий член. Ник по-прежнему не издавал ни звука. Черт бы тебя побрал, Ник Брэгг, думала Амелия. Она знала графа достаточно давно, чтобы понять: она теряет и без того небольшую власть, которую имела над ним.

Ник резким движением углубился в ее рот. Он презирал Амелию, презирал каждой клеточкой своего существа. Он презирал всех женщин, даже давно умершую Патрицию. Может быть, он и вправду убил бы ее, не поспеши она умереть без его помощи. Единственной женщиной, к которой он не испытывал этого всеобъемлющего презрения, была Джейн.

Джейн… Если бы сейчас в его пальцах были волосы Джейн, он вел бы себя иначе. Но вдруг Ник представил – и это было ужасно, – как Джейн касается его плоти своими губами… и в нем вспыхнуло желание такой силы, что он и сам был ошарашен. Ник мгновенно опустился на колени и опрокинул Амелию на спину. Он не хотел, он просто не мог смотреть на нее. Задрав юбки женщины, он мгновенно проник в ее плоть. Она была горячей и влажной. А он видел перед собой Джейн – такой, какой она была вчера вечером… томно откинувшейся на подушки, с обнаженной грудью, с запрокинутой головой… выгнувшей спину, смотревшей на него темным, страстным взором… чувственным, женским… Граф кончил почти мгновенно.

Он перекатился в сторону и лег рядом с Амелией, дышавшей тяжело и удовлетворенно. И понял вдруг, что презирает не только свою любовницу, но и самого себя.

Глава 13

– Что вообще здесь происходит? Этот шум невозможно вынести! – воскликнула Амелия.

Джейн даже не посмотрела на нее.

– Осторожнее, Джон! – предостерегающе сказала она лакею, стоявшему на стремянке в желтой гостиной и снимавшему тяжелые парчовые занавески. Но она опоздала; ткань вырвалась из рук Джона, и он, потеряв равновесие, закачался на лесенке. К счастью, Томас поддержал стремянку, и как раз вовремя.

– Вы в порядке? – встревожено спросила Джейн.

– Да, мэм, – ответил Джон, смущенно улыбаясь. Он был всего на год-другой старше Джейн.

– Что тут происходит? – резко повторила стоявшая в дверях Амелия.

Джейн вздохнула и повернулась к ней. И изящным жестом обвела гостиную:

– Как видите, мы тут наводим порядок. Амелия прищурилась.

Все ковры были свернуты – их собирались вынести на двор, вычистить, выколотить и проветрить. Та же судьба ожидала и плотные пропыленные занавески. Две горничные сдвинули всю мебель к середине комнаты, чтобы добраться до пыльных, увешанных паутиной углов.

– Джон, – распоряжалась тем временем Джейн, – попроси Говарда помочь тебе вынести всю мебель, ну кроме пианино конечно, в соседнюю гостиную, пока тут будут вощить полы и сметать паутину.

– Ах, ах! – пропела Амелия. – Да мы, никак, отличная домохозяйка, а?

Джейн снова повернулась в ее сторону:

– Между прочим, Амелия, на вашем месте я не стала бы говорить все, что в голову взбредет.

Можно ведь и в ответ кое-что услышать.

Амелия покраснела.

– Ну, я думаю, тогда и вам могут кое-что сказать, – огрызнулась она. – Я ведь все о вас знаю… мисс Беркли. Может быть, вы и внучка Вестона, только он не собирается вас признавать!

Джейн порозовела, но гордо вздернула подбородок.

– Мой отец меня признавал. И я горжусь тем, кто я есть.

– Ну, гордость не поможет вам заполучить то, что вам хочется, – со смехом произнесла Амелия. – То есть, простите, – того, кого вам хочется!

Джейн слова Амелии глубоко задели – потому что в них было слишком много правды.