Лиз Карлайл - Услышь голос сердца
— Именно об этом, дорогая, я и думаю! И о будущем Майкла тоже. Ах, Уинни, мальчику всего одиннадцать лет. Что будет, если умрет дедушка и они попытаются забрать у меня Майкла?
— Вздор! — заявила Уинни, тряхнув головой. — Леди Трент сама говорила, что лучше сгорит в аду, чем признает…
— Она лжет! — сердито прошипела Эванджелина. — Да она сразу же поспешила лишить отца наследства, как только он женился по любви. И позаботилась о том, чтобы дедушка не интересовался ни одним из своих внуков. Но поверь моим словам, как только умрет дедушка, она немедленно проявит к ним интерес. Отберет у нас Майкла и бросит в это змеиное гнездо, если я ей позволю.
— Ах, дорогая, боюсь, что ты права, — тихо сказала Уинни, опустив голову.
— Вот увидишь, так оно и будет, — мрачно произнесла Эви. — И как только она сделает первый шаг, мы сразу же уедем на континент.
— Да, но… — неуверенно сказала Уинни, — если бы тебя поддерживал джентльмен вроде Эллиота Робертса, это могло бы отпугнуть леди Трент. Питер, который является опекуном Майкла, только наполовину англичанин, к тому же он родился за границей. Тогда как муж-англичанин — это совсем другое дело…
— Да, Уинни, любой достойный человек мог бы помочь мне в этих обстоятельствах, однако позволь напомнить тебе, каким сильным и влиятельным противником являются леди Трент и семейство Стоун. Конечно, мистер Робертс кажется достойным человеком и при этом является, несомненно, состоятельным. Но разве может он сравниться с ней? Она принадлежит к сословию пэров, к партии твердолобых тори. Она богата и безжалостна. А мистер Робертс — простолюдин, он имеет не больше влияния, чем Питер. Едва ли мистер Робертс сумеет обуздать такую мегеру. И судя по всему, у него нет склонности к добровольному мученичеству.
— Пожалуй, — задумчиво произнесла Уинни, усаживаясь в кресло напротив Эванджелины. — К тому же он, к сожалению, шотландец. Ты заметила, как он говорит?
— Шотландец? — удивилась Эванджелина. Она, как фламандка, не улавливала на слух незначительных отклонений в произношении от нормативного английского языка.
— Я уверена в этом. В его речи чувствуется едва уловимый акцент, особенно когда он шутит. Уж поверь мне, я знаю. Пусть я прожила полжизни во Фландрии, но выросла я в Ньюкасле и эту шотландскую картавость всегда учую.
— Имя у него, пожалуй, шотландское, — задумчиво сказала Эванджелина, глядя в незажженный камин, — и это еще раз подтверждает, что мы о нем очень мало знаем, Уинни. И у Питера не можем ничего спросить, пока он не вернется из Италии.
— Не слишком ли ты серьезна и подозрительна, дорогая?
— От меня зависят слишком много людей, так что я обязана быть осторожной.
Уинни вскочила с кресла и снова начала расхаживать по библиотеке.
— Я вовсе не толкаю тебя на какие-то бесстыдные поступки, дорогая. Просто мне хочется, чтобы тебе было так же хорошо, как было мне с моим милым Гансом. Я, если хочешь, мечтаю об этом! И мне почему-то кажется, что мистер Робертс — именно тот мужчина, который тебе нужен. Я это вижу по тому, как он смотрит на тебя, как он сразу же стал своим в нашем доме. А дети? Они немедленно привязались к нему. А выражение лица Эллиота? Ведь он одновременно и озадачен, и очарован, и счастлив!
— Вот как? Ты уже называешь его Эллиотом? Ты неисправимый романтик, Уинни! Надо было Питеру попросить меня присматривать за твоей нравственностью.
— Как ни больно мне признавать это, но Гас прав, утверждая, что ты совсем неромантична, — заявила Уинни, вновь останашшваясь у окна.
Эванджелина, получив отповедь, поднялась с кресла и, подойдя к Уинни, нежно обняла ее за талию.
— Ты, наверное, права, я постараюсь измениться. Но, согласись, в этом мистере Робертсе есть что-то загадочное. Мы слишком мало о нем знаем.
— Полно тебе! Кому это надо? — выпалила Уинни. — Единственное, чего не хватает этому здоровенному красавцу, — это надеть килт! Подумай, как соблазнительно, должно быть, выглядят его колени!
При этих словах Эванджелина, не выдержав, рассмеялась:
— Ах, Боже мой, ты невозможна! Он вернется через неделю. Вот и попроси его показать тебе колени.
— Почему бы тебе самой не попросить его об этом, Эви? — язвительно заметила Уинни. — Как-никак, дорогая, ты у нас художник. Идея была весьма заманчивой.
Гостиница «Роутем-Фармз», несомненно, знавала лучшие времена. Но было это давно, в прошлом веке. Сейчас это был всего лишь убогий постоялый двор. Даже в своей пострадавшей от непогоды одежде человек такого атлетического телосложения, как Эллиот, сразу же привлек всеобщее внимание. Настроение у него было отвратительное и ухудшалось с каждой минутой с тех пор, как он покинул Чатем-Лодж. Трактирный слуга вызвался отвести его к хозяину. Они прошли через грязную пивную, лавируя между колченогими столами и замызганными диванчиками, в узкую комнатушку.
За массивным рабочим столом, заваленным грязной посудой, сидела тучная, крикливо одетая женщина и кое-как перетирала пивные кружки. Трудно было сказать, сколько ей лет.
— Я сказал, что желаю видеть хозяина! — рявкнул Эллиот, в гневе взглянув на слугу, и тут же пожалел о том, что сорвал на нем гнев, когда увидел, как съежился от страха этот бедняга. — Мне нужен хозяин, мистер Таннер, — повторил он более спокойным тоном.
— А кто его спрашивает, позвольте узнать? — хриплым голосом отозвалась толстуха за столом и, плюнув в кружку, потерла ее мясистой рукой. Кивком головы она указала слуге на дверь, и тот сломя голову выскочил в коридор.
— Я знакомый дочери мистера Таннера, — ответил Эллиот, обернувшись лицом к этой странной расфуфыренной особе. Из-под копны жестких, рыжих с проседью волос, прикрытых пожелтевшим чепцом, его просверлили взглядом темные бусинки глаз, глубоко посаженных на одутловатой физиономии. Толстый мясистый нос свешивался над тонкими губами. Одним словом, такое лицо едва ли было миловидным даже в молодости.
Женщина саркастически ухмыльнулась, показав целые, но почерневшие зубы.
— Которую из дочерей вы имеете в виду? Хотя нечего спрашивать, конечно, не мою бедняжку Мэри. Таким, как вы, до нее нет дела.
— Я ищу Энни Таннер, — раздраженно прервал ее Эллиот.
— Ну, ясно. Половина лондонских джентльменов знакома с Энни, — сказала женщина, с грохотом водрузив на стол пивную кружку, которая, по ее мнению, была теперь достаточно чистой.
Увидев, как она моет посуду, Эллиот возблагодарил небо за то, что ему не пришлось провести ночь в этой крысиной норе.
— Я маркиз Рэннок, — холодно продолжал он. — Я желал бы увидеть мистера Таннера. Немедленно.
Женщина указала большим пальцем куда-то через плечо и захихикала, отчего затряслись все ее объемистые прелести и этот несуразный чепец на голове.
