Констанция Беннет - Прекрасная разбойница
Отпустив девушку, он взял деревянные ножны, быстро подошел к шкафу с одеждой и положил кинжал на самый верх. Чтобы достать оружие, Кэтлин понадобилась бы теперь приставная лестница или высокий стул.
Пока девушка собиралась с мыслями, Эрик весело и непринужденно сказал:
— Ты, пожалуйста, не жди меня. Я здорово промок во время шторма и поэтому должен сначала поискать себе сухую одежду. Чувствуй себя как дома и начинай есть без меня.
Ведя себя легко и непринужденно, что особенно раздражало Кэтлин, Эрик с опаской следил за ней. Уж он-то прекрасно знал, что она будет недолго молчать. Быстро переодевшись, капитан внутренне подготовился к надвигающемуся шторму. Он намеревался спровоцировать Кэтлин. За краткое время знакомства с ней Эрик успел понять, что девушка скрывает свои эмоции, загоняя их внутрь. Ему же хотелось, чтобы сейчас она излила все, что накопилось у нее в душе, а не замыкалась, переживая свою боль одна.
Он подошел к столу, сел напротив Кэтлин и начал есть. Девушка, разозленная притворством Эрика, схватила тарелку — и он едва успел увернуться: тарелка пролетела в нескольких дюймах от его лица.
— Неподобающее поведение для леди, Кэтлин, — мягко заметил Эрик. — А я-то думал, что это не в твоем стиле…
Едва сдерживая злобу, девушка вскочила со стула, готовая наброситься на Кросса. Вскинув голову, она указала на кинжал и с яростью прошипела.
— Что ж, вы перехитрили меня, капитан Кросс. На этот раз вам повезло — я собиралась убить вас! Эрик изобразил удивление:
— Неужели? Так-так-так… Ну это уже немножко чересчур, верно?
— Да будь же ты проклят во веки веков! Ты силой взял меня и использовал для того, чтобы удовлетворить животную похоть. И даже если моей душе суждено гореть в аду за месть тебе, я буду счастлива, потому что там окажешься и ты! — Не находя больше слов и задыхаясь от ярости, девушка крикнула: — Ты изнасиловал меня!
Услышав это, Эрик понял, что теперь может открыто говорить с Кэтлин обо всем.
— Нет, Кэтлин, я не насиловал тебя… а если даже и допустить, что ты права, то это произошло не намеренно и без злого умысла. Я взял лишь то, что в ту минуту ты и сама готова была мне дать. Конечно, я получил огромное наслаждение и был счастлив, что любовь пробудила в нас нежность друг к другу. Если я воспользовался твоим горем, то теперь искренне сожалею об этом. Однако уверен, что вначале ты хотела меня так же сильно, как и я — тебя.
Внезапно поняв, что он прав, Кэтлин задрожала всем телом и тут же вспомнила, какую пылкую страсть возбудил в ней капитан. Это случилось до того, как любовь и нежность были вытеснены ужасными воспоминаниями. Устыдившись своего поведения, она бросилась прочь, сама не зная куда.
Почувствовав на своем плече сильную руку Кросса, девушка увернулась от его обжигающего прикосновения.
— А кто это они, Кэтлин? — вкрадчиво спросил Эрик.
— Что? — удивилась она.
— По-моему, тебя напугал не я, а воспоминания о ком-то другом… Я принял охватившую тебя истерику за обыкновенную любовную игру. Мне казалось, что ты пришла ко мне по доброй воле — а иначе я не осмелился бы прикоснуться к тебе, даже сгорая от страсти и желания. Но к сожалению, я понял свою ошибку только тогда, когда услышал твою испуганную мольбу остановить кого-то, остановить их. Так кто же эти они, Кэтлин? Кто посмел так жестоко тебя обидеть?
Самые мрачные, самые страшные тени выплыли на поверхность. Странно, но девушка почувствовала облегчение от этого. Она ведь так устала постоянно скрывать свой позор… Кэтлин считала себя падшей, грязной женщиной, которой не суждено познать стоящую любовь. Поэтому она решила, что этому человеку лучше узнать о ней все. И если уж он хочет услышать обо всех ее тайнах, что ж, она расскажет ему об этом…
— Они — это самые обыкновенные матросы, которых отец подобрал на Барбадосе. Обычно он не брал на борт кого попало, однако потери, понесенные им в сражении незадолго до этого, заставили его нанять Кларка и Тулли.
— И они изнасиловали тебя…
Кэтлин горько рассмеялась:
— Изнасиловали? Да нет, капитан, это слишком мягко сказано… Они заманили невинную четырнадцатилетнюю девочку в темный корабельный трюм, сорвали с нее одежду… И пока один из них держал ее, другой снова и снова удовлетворял свою похоть. И так продолжалось до бесконечности. — На глазах девушки выступили слезы гнева, и Эрик сделал шаг к ней.
— Кэтлин…
— Нет! — Она отстранилась. — Вас ведь интересовали детали, не так ли, капитан? Что ж, я с удовольствием расскажу о том, как эти два негодяя бросили ребенка и ушли прочь, громко смеясь. Они пригрозили мне насилием, если я только осмелюсь рассказать обо всем. Более того, они пригрозили, что убьют меня, хотя я предпочла бы смерть тому, что со мной сделали. Но я не могла и слова вымолвить. Отец и его помощник Рено так и нашли меня в темном углу трюма. Прошло немало времени, прежде чем я обрела дар речи.
— А где мерзавцы сейчас? Что с ними стало?
— Отец заподозрил Кларка и Тулли, поскольку другие матросы были нашими преданными друзьями — мы жили как одна большая семья. И он привел их ко мне в каюту. У меня началась истерика, и это убедило отца в том, что он прав. Тогда их отвели на ют, связали веревками, прикрепленными к такелажу одной из мачт и к огромному канату, протянутому под кораблем и тоже прикрепленному к мачте. Потом их, одного за другим, подняли вверх, бросили за борт и протащили под килем, усеянным острыми, как ножи, раковинами моллюсков. Это повторили несколько раз… Отец так и не узнал, что, услышав их крики, я тайком прокралась на палубу и видела все. Теперь в ночных кошмарах я слышу иногда, как кричит от жуткой боли Кларк — кричит громче, чем кричала я. Их тела превратились в конце концов в бесформенную окровавленную массу… Потом их бросили в лодку и пустили в море, навстречу верной гибели.
Эрика не успокоило то, что эти двое уже мертвы. Ему хотелось бы расправиться с ними собственными руками. Теперь он понял, почему его недавние слова о килевании так взволновали Кэтлин. Капитан искренне надеялся помочь ей излечиться от душевных ран, нанесенных этими мерзкими скотами. Но когда он приблизился к Девушке и тихо произнес ее имя, она отпрянула от него:
— Нет! Я не вынесу твоей жалости! Не считай меня глупой и наивной девочкой!
— Да, Кэтлин, ты удивительно смелая и прекрасная женщина. Однако тебе известно лишь то, как отвратительна мужская похоть. Ты ведь до сих пор не знаешь лучшей стороны любовных отношений, приносящих радость и удовлетворение. Все это вовсе не отвратительно, но… Кэйт, чтобы познать это, ты должна забыть о своем прошлом. Забудь и позволь себе узнать настоящую радость, какую могут доставить друг другу мужчина и женщина. Поверь мне, Кэйт…
