Миранда Невилл - Опасный виконт
— Первым шагом твоего превращения должна стать убежденность, что это необходимо; — сказал он, как только немного успокоился. — Тебе повезло с наставником. Я научу тебя искусству общения. — Себастьян кивнул. — И перестань бормотать.
— Я не бормочу.
— Да это ваш основной способ говорить с людьми, — произнес Кейн между приступами смеха.
— От этого бормотания придется избавляться, — предупредил Тарквин. — Леди предпочитают, когда к ним обращаются членораздельно.
Себастьян промолчал. Но предупреждающий взгляд Тарквина дал ему понять, что он вновь что-то пробубнил.
— Хорошо, Тарквин, — сказал он со смирением. — А что дальше?
— А дальше мы пойдем в столовую обедать и напьемся до чертей.
— Зачем?
Себастьян знал о женщинах немного, но даже ему было хорошо известно, что они резко осуждают пьянство. Он вспомнил, как мать начинала плакать, когда ее синьор приходил домой, шатаясь, и от него несло перегаром бренди.
— Считай, что это в последний раз, своеобразная тайная вечеря. А завтра отправимся к моему портному.
Портной Гарквина прислал новые костюмы через две недели.
— Я не испытываю ни малейшего неудобства. — Себастьян оглядел себя с удивлением. — Всегда думал, что в обтягивающей одежде чувствуешь себя неловко.
— Ничего подобного, — возразил Тарквин, который пришел домой к Себастьяну, чтобы проверить результат. — Ты что же думаешь, я всю жизнь горевал, нормально одеваясь? У тебя, Себастьян, просто мозги повернуты набекрень. Поэтому-то и одевался годами как огородное пугало.
Себастьян пожал плечами, продолжая удивляться, что может двигаться в сюртуке, надевая который он потратил немало сил. Он повращал торсом и удивился, что не подозревал, какие у него широкие плечи и грудь.
— Я всегда предпочитал свободную одежду. Но сейчас я себя нормально чувствую, пусть даже сюртук слишком узкий.
— Он не узкий. Просто сшит по тебе, и сшит большим мастером.
— Но это, наверное, не совсем удобно, когда не можешь одеться без посторонней помощи. Нет, я не жалею, что нанял вас Симкинс, — вежливо добавил он, обращаясь к своему новому слуге.
Тарквин потратил много времени на уговоры, не говоря уже о приличной сумме, которую заплатил, чтобы заставить Симкинса уйти от прежнего хозяина. Несомненно, Симкинс, как и портной, был мастером своего дела и заслуживал уважения.
Себастьяну и в голову не могло прийти, что когда-нибудь он будет платить слуге за год сумму, эквивалентную цене книги, напечатанной Кэкстоном, но Тарквин убедил его в целесообразности такого поступка. И Себастьян послушно согласился. Он целиком сосредоточился на задаче превратиться в светского человека. Так же целеустремленно он вел себя, когда в свое время решил освоить верховую езду. Отменным наездником его заставило стать пренебрежительное отношение Блейкни. А своим новым желанием он, по сути, обязан нынешнему гостю.
Когда Себастьян чего-либо сильно хотел, его не могли остановить ни трудности, ни деньги. И он всегда достигал цели.
— Неплохо, — сказал он, осмотрев себя в зеркале, наклоняя его туда-сюда.
Это зеркало в полный рост тоже было новым приобретением, и доставили его в тот же день, когда в доме появился слуга. Кроме пальто из тонкой темно-серой шерсти, на нем были светло-серый шелковый жилет, отливающий серебром, и брюки, заправленные в высокие, до колен черные сапоги. Новая обувь, на его взгляд, была особенно хороша. Запах тонкой кожи напоминал ему о дорогих переплетах его книг. Ему также нравилось, как касается кожи батистовая сорочка. Единственное неудобство доставлял жесткий, как картон галстук, который Симкинс обернул вокруг шеи и завязал изящным узлом, следуя указаниям Тарквина. Себастьян подумал, что через несколько часов все предметы одежды немного обомнутся и не будут доставлять неудобств.
— Ты должен менять сорочку несколько раз в день, — сказал Тарквин, словно прочитав мысли Себастьяна.
Боже, сколько же сил будет уходить на эти одевания и переодевания!
Себастьян взглянул на лучшего друга, который сидел, небрежно закинув ногу на ногу. Внимание Тарквина к своей внешности всегда вызывало у Себастьяна легкую насмешку. Он знал, что Тарквин удовлетворил свое тщеславие, когда свет признал, что лучше его не одевается ни один лондонский франт. И был даже в чем-то рад успеху друга. Сейчас он испытывал своего рода уважение, узнав, скольких усилий стоил Тарквину его триумф. Себастьян вновь повернулся к зеркалу и совершил открытие.
— Я выгляжу много хуже тебя, — сказал он.
Тарквин рассмеялся:
— То, что ты, мой дорогой друг, установил эту истину, дает мне надежду, что однажды ты попадешь в круг отлично одевающихся людей. А сейчас и так вполне сойдет.
— Неужели неплохо?
— Немного найдется дам, которые разбираются в портняжном искусстве не хуже мужчин. Женщины больше обращают внимание на пустяки: красивые скулы, очаровательную улыбку, остроумие.
Себастьян снял очки и приблизил лицо к зеркалу. Потыкал пальцами щеки, растянул губы в наводящую ужас улыбку.
— Ничего из названного тобой у меня нет.
— Ты себя недооцениваешь: Я уверен, что без очков ты выглядел бы вполне симпатично. Женщины любят смотреть мужчинам в глаза, чтобы убедиться в их искренности.
— А хотим ли мы, чтобы знали о наших чувствах? — спросил Себастьян.
Уж он-то точно этого не хотел.
— Все им знать не обязательно. С другой стороны, выражение «Глаза — зеркало души», по моему мнению, обычная выдумка. Но если эта мысль доставляет дамам удовольствие — то кто я такой, чтобы с ними спорить?
— Без очков я вижу перед собой всего на несколько футов.
— Мы достанем тебе монокль. Лорнетами пользуются только вдовы и старухи.
Себастьян понял, что есть граница, которую он не может пересечь.
— Нет, — сказал он. — С моноклем я буду выглядеть манерным идиотом. И уж совсем никуда не годится отправиться на званый вечер и ничего там не увидеть.
— Как хочешь, — ответил Тарквин, пожав плечами. — Я отведу тебя к маленькому, но очень искусному человеку в Сохо. Он может сделать все. Посмотрим, возможно, он сумеет изготовить тебе более элегантные оправы. Твоя похожа на ту, что носила моя старая нянька.
— Я могу снимать очки, если женщина подойдет ближе. Так я смогу видеть ее, а она сможет посмотреть мне в глаза и познать природу моей души.
— Ты идеалист, мой мальчик? Попробуй найти женщину, которая сможет сопротивляться ухаживаниям настойчивого поклонника.
Себастьян отступил от зеркала и снова оглядел свою фигуру. Он увидел на рукаве маленькую морщинку и разгладил ее. Потом попытался изобразить на лице добродушную, слегка высокомерную улыбку, какой часто улыбался кузен Блейкни. Для Дианы Фэншоу, как для всех женщин, больше значит внешность мужчины, чем его истинная ценность. Если она этого хочет, то он станет таким франтоватым дураком, без единой толковой мысли в голове. И однажды в ней проснется желание к нему, как в нем однажды проснулась к ней страсть. Но он отвергнет ее и объяснит, что означают слова «унижение» и «предательство».