Георг Борн - Султан и его гарем
– В таком случае сделай себя неузнаваемым, как это сделаю я.
– Сади и Реция также могут нас заметить и начать подозревать!
– Скоро будет темно, приходи сюда через час… нет, жди меня на террасе! Закрой себе лицо и оденься в другое платье!
Сильно взволнованная принцесса отпустила грека, довольного успехом своего первого шага, и позвала своих прислужниц, чтобы переодеться таким образом, чтобы не быть узнанной.
Для турчанок подобное переодевание легче, чем для кого-либо другого, так как они совершенно закрывают себе лицо покрывалом. Широкого платья, которое скрыло бы фигуру, совершенно достаточно, чтобы они могли явиться куда угодно, не будучи узнанными. Прислужницы принесли другое покрывало, и принцесса надела его сверх того, которое уже на ней было. Никто еще не видел принцессы без покрывала, даже ее прислужницы не могли похвалиться, что видели черты ее лица; никогда, даже оставаясь совсем одна, принцесса не поднимала покрывала.
Затем принцесса закуталась в широкий плащ и отправилась на террасу своего дворца.
На каменной лестнице, сходившей в канал, стоял Лаццаро. У него на голове был пестрый платок, скрывавший лицо.
Он низко поклонился своей повелительнице, которая, ни слова не говоря, подошла к нему и стала спускаться вниз по лестнице к воде.
Сойдя вниз, она села в маленькую простую лодку.
Грек последовал за ней, а гребцы взялись за весла.
Лаццаро приказал им плыть в Скутари.
Солнце уже зашло, на небе там и сям начали показываться звезды, и грек нашел, что уже достаточно темно, чтобы привести в исполнение их предприятие, тем более что в узких улицах предместья было еще темнее, чем на море.
Принцесса и ее спутник вышли из лодки и направились к Коралловой улице, где стоял дом Сади. Улица эта вполне оправдывала свое название, потому что в ней в основном жили торговцы кораллами; это были по большей части евреи, которые там и сям сидели у дверей своих домов. Несколько турок также еще курили на улице свои трубки и разговаривали между собой.
Никто не обратил внимания на спутницу Лаццаро.
– Здесь! Мы пришли, принцесса, – прошептал грек, когда они прошли маленький, но веселый снаружи домик Сади и подошли к рядом стоявшему, большому и, по-видимому, необитаемому дому.
Лаццаро вынул из кармана ключ и открыл им дверь необитаемого дома, затем, оглянувшись вокруг, не наблюдает ли за ними кто-нибудь, он поспешно вошел в дом вместе с принцессой.
– Разве это дом Сади? – спросила принцесса. – Как достал ты от него ключ?
– Сади принадлежит соседний дом, принцесса, – шепотом отвечал Лаццаро, – мне стоило большого труда получить доступ в этот дом.
– Встретим ли мы кого-нибудь в доме?
– Нет, светлейшая принцесса, дом пуст и весь к твоим услугам!
Принцесса пошла вперед по темному коридору, грек последовал за ней, предварительно заперев дверь на ключ.
Затем он вынул из кармана маленький потайной фонарь и стал освещать путь.
– Твоя милость позволит мне идти вперед, чтобы указывать дорогу, – сказал грек и прошел вперед.
Через коридор они вышли на двор, перешли через него к другой двери, которую грек снова отпер.
Пройдя несколько комнат, они подошли к лестнице, поднялись по ступеням и очутились на площадке, от которой шел коридор со множеством дверей.
В каждом турецком доме в Константинополе есть во дворе внутренний флигель, где находятся женские комнаты.
В один из таких флигелей грек и ввел принцессу, тщательно закрывая полой фонарь, боясь, чтобы кто-нибудь не заметил огня.
Комната, в которую вошел Лаццаро с принцессой, была темна и пуста, и в ней было всего одно маленькое окно, выходившее во двор.
– Сейчас ты увидишь Сади и Рецию, принцесса, – прошептал грек, – позволь мне дать тебе возможность посмотреть во внутренность дома Сади.
Вдруг Рошане послышался какой-то шум, как будто неясный шепот влюбленных.
Кровь закипела в ее сердце, она вообразила себя вблизи Реции и Сади – итак, Лаццаро не солгал, у Сади была возлюбленная, женщина, которую он прятал у себя, несмотря на все опасности.
Грек подошел к стене, закрыл потайной фонарь, затем он открыл какой-то проход или отнял несколько камней.
Слова стали доноситься яснее. Вместе с тем в комнату пробрался луч света.
Рошана поспешно подошла к тому месту, откуда виднелся свет, и увидела, что в стене было вынуто несколько кирпичей и на высоте глаз сделано насквозь в соседний дом два отверстия, в которые можно было свободно видеть все, что делалось внутри, тогда как в то же время эти отверстия были совершенно незаметны из соседнего дома.
Принцесса наклонилась с любопытством к отверстиям и увидела, что они выходили в женское отделение соседнего дома.
Рошана легко смогла оглядеть всю комнату, которая была освещена лампой.
То, что она там увидела, страшно поразило ее! Сердце перестало биться – дыхание остановилось, она точно окаменела.
В освещенной комнате Реция лежала в объятиях своего дорогого Сади, который крепко прижимал к себе возлюбленную и с любовью глядел в ее черные глаза.
Это была картина полнейшего счастья.
Сади наклонился и поцеловал молодую женщину.
Принцесса была не в состоянии переносить дольше это зрелище.
Ревность так сильно заговорила в ней, что она едва не выдала себя и Лаццаро.
Но она смогла победить себя, хотя это стоило ей большого труда.
Она отошла от отверстия.
– Возьми фонарь и посвети мне! – приказала она беззвучным голосом.
Лаццаро видел, как поражена всем виденным была принцесса, но не сказал ничего и молча исполнил ее приказание.
Принцесса не пошла в дом Сади, не бросилась между любовниками, но она решила во что бы то ни стало уничтожить и раздавить соперницу! Они не будут знать, кто их поразит, но тем ужаснее будет ее мщение.
Рошана жаждала мести, и всю дорогу обратно во дворец она только и думала об этом. В переживаниях провела она всю ночь…
XIII
Гадалка из Галату
Если идти из центра Константинополя, называемого собственно Стамбулом, по большому главному мосту на другой берег Золотого Рога, то прежде всего войдешь в часть города, именуемую Галату. Вслед за Галату идет населенный иностранцами, посланниками и христианскими путешественниками квартал Перу. Здесь европейский характер настолько преобладает, что даже большая часть улиц носит французские названия и все дома выстроены на европейский лад.
Впрочем, это можно сказать только про ту часть Перу, которая идет по берегу, внутренняя же часть так же грязна и состоит из таких же маленьких деревянных домиков, как и Галату, которая составляет центр торговли в Константинополе.
