Ханна Хауэлл - Безрассудная
Александр поднялся, глядя на Эйлис с острым интересом. То, что она смотрит в потолок, начало его беспокоить. Он посмотрел на кровать и невольно поморщился. У него никогда раньше не было девственницы, но он знал, что в первую ночь они теряют кровь. Кровь на кровати всегда была средством, которым женщины стремились его одурачить. Однако он всегда видел, что этой крови слишком много, особенно для девушки слабого телосложения.
Внезапно Эйлис осознала, что лежит голой. Тяжело дыша, она села в кровати, намереваясь схватить покрывало и скрыть свою наготу. Держа покрывало перед собой, она взглянула туда; куда смотрел Александр, и вскрикнула, не сомневаясь, что потеряла слишком много крови.
– Ты меня убил, – обвиняюще заявила она Александру, затем застонала и упала обратно на кровать, все еще с силой прижимая к груди покрывало. – Я знала это, но ты заставил меня думать, что я не права. Теперь я знаю, что ты действительно разрубил меня надвое, как я и подозревала. – Ее голос медленно поднимался до трагического крика, когда она произносила: – С тем же успехом ты мог пронзить меня мечом. Со мной покончено! Я истеку кровью на постели моего врага.
От ее причитаний у Александра отлегло от сердца, хотя он не мог понять причины ее истерики. Если бы она действительно истекала кровью, подумал он с улыбкой, она бы не вопила так энергично. Поднимаясь с кровати, он даже не попытался скрыть свою усмешку. Ополоснувшись, он вернулся к кровати с влажной тканью в руке.
Эйлис сдавленно вскрикнула, когда он вырвал покрывало из ее рук. Она попыталась отобрать его обратно, но в следующее мгновение обнаружила, что сильная рука Александра крепко прижимает ее к кровати. Она засмущалась, когда он стер с нее последние следы потерянной ею невинности. Похоже, этот человек совершенно равнодушен к женской скромности. Она не хотела себе признаваться в том, что чувствует себя гораздо лучше после того, что он сделал. Она бросила на него гневный взгляд и наконец получила покрывало обратно, после чего расправила его на животе, спрятала лицо в подушку и с облегчением зарыдала.
Александр вздохнул, потушил все свечи, кроме одной, что стояла около кровати, и скользнул под одеяло. Некоторое время он молча наблюдал, как она плачет, говоря себе, что его не должны волновать слезы одной из девок клана Макфарланов. Но его злоба по отношению к Макфарланам и женщинам скоро угасла, а ее причитания были неприятны. Нахмурившись, он с силой тряхнул Эйлис.
– Перестань выть, – громко произнес он. – Слезы не вернут то, что ты потеряла этой ночью.
Она сбросила с плеча его руку и ответила дрожащим голосом:
– Я плачу не поэтому, ты, большой дурак, а по себе. Мой дядя был прав.
Последние слова были произнесены с таким отчаянием, что Александр не мог не спросить:
– Ты о чем?
– О моей испанской крови. – Эйлис произнесла это таким тоном, словно только что подцепила чуму, но не смогла его смягчить.
– А-а, – буркнул Александр, только сейчас поняв, почему ее кожа такого необычного цвета. – И что с ней?
Его ровный тон подействовал на Эйлис успокаивающе. В его голосе слышался снисходительный интерес, и эта снисходительность вызвала в ней гнев, заставив забыть о жалости к себе. В конце концов, виновен в том, что произошло, только он. Никто из мужчин, которых она отвергла за свою жизнь, не пробуждал в ней распутности. Если бы Александр Макдаб не обратил на нее свой взгляд, в ней бы не пробудились желания плоти. Все еще прикрываясь, она села в кровати и с ненавистью взглянула на него, видя в нем истинную причину всех своих несчастий и волнений. Она не стала обращать внимания на едва различимый трезвый голос, который шептал, что она поступает неразумно. В данный момент это ей было безразлично.
– Мой дядя говорит, что испанцы – люди с горячей кровью, распущенный народ и что кровь рано или поздно скажется. – Она подумала: как Александр, человек, явно хорошо знающий мир, мог не понимать этого?
– Вот как? Никогда бы не поверил, что я в чем-то соглашусь с твоим свиньей-дядей. Я рад, что не ошибся.
Она увидела в его ответе ясное подтверждение того, что этот человек ничего не понимает, да к тому же еще и демонстрирует полное равнодушие к ее бесчестью. От этого Эйлис разъярилась еще больше. Перейдя на язык своей бабушки – от которой пошла столь ненавистная дяде испанская кровь, – она обрушилась на Александра с ругательствами. Теперь она ненавидела его красивую внешность, проклинала его предков, презирала его способности в постели и обзывала его мужское достоинство словами, которые заставили бы покраснеть любого конюха. Однако от всего этого у Александра лишь больше растягивались в улыбке губы. Тогда Эйлис в сердцах прокляла весь мужской род и откинулась на подушку.
Александр наклонился над ней и заглянул ей в глаза. Сейчас он уже хорошо знал, что ее беспокоит. Благодаря тому, что он провел какое-то время при дворе в компании двух испанских дворян, выглядевших как наемные солдаты, он знал испанский, однако не хотел, чтобы Эйлис про это знала. Может, это сослужит ему службу в какое-нибудь другое время. Если она считает, что он не знает испанского, то он будет иметь преимущество, когда она скажет что-нибудь по-испански, надеясь, что он ее не понимает.
– Нет людей, у которых кровь горячее или холоднее, чем у других. Есть только те, кто стремится скрыть свою натуру, – произнес он. – Тебе нечего стыдиться.
– Как ты можешь так говорить?
– Ты не можешь мне этого запретить. Какой вред от того, что ты находишь удовольствие в том, чего тебе все равно не избежать? – Он молча смотрел на нее, пока она раздумывала над его словами. А потом взял покрывало из ее ослабевшего захвата, чтобы получить доступ к ее мягкой коже.
Эйлис знала, что поверила в его слова по большей части от того, что ей хотелось в них верить. В конце концов она кивнула в знак согласия, но потом нахмурилась. Несмотря на то, что его прикосновения волновали ее кровь, она схватила его за руку, когда та скользнула к ее животу.
– Теперь, когда ты получил то, что от меня хотел, где я должна спать? – спросила она. – Я устала и хочу отдохнуть.
– Твоя кровать здесь, – солгал Александр, поскольку для Эйлис была приготовлена соседняя комната, куда он обычно отправлял женщин после того, как насыщался ими.
– Но ты уже осуществил свою месть! – Эйлис почувствовала тревогу, поскольку близость этого человека пугала ее.
– Да, я взял то, что должно принадлежать Маккорди, но я решил, что моя месть имеет очень хороший аромат, и я хотел бы почувствовать его снова. – Он накрыл ее рот своим, чтобы глубокий поцелуй лишил ее возможности выразить несогласие.
