Аманда Маккейб - Пугливая герцогиня
— Прошу прощения?
Слава богу, он не расслышал ее слов!
— Я говорю, как же мне теперь ходить со сломанным каблуком?
— К счастью, находчивость — одна из моих способностей.
Он надел туфельку ей на ногу, затем взял другую ножку, обхватив пальцами лодыжку. Эмили не сопротивлялась, сейчас, в эти волшебные моменты, когда время, казалось, замерло, она могла позволить ему все, что угодно.
Он снял вторую туфлю и сказал:
— Держитесь за меня.
Она еще крепче вцепилась в его плечи, и он отпустил ее ступню. Эмили спрятала ее под длинными юбками, герцог же сжал в ладони невредимый каблук, с силой надавил и отломил его.
— Вуаля, мадам! — сказал он. — Балетные туфельки. И весьма модные.
Эмили прыснула от смеха. Весь вечер она чувствовала себя так глупо! Ей все больше нравилось представлять себя кем-то другим. Надо будет практиковать это почаще.
— Нет, вы решительно настоящий сапожник, сэр!
— Стараюсь вкладывать душу в любое дело, с которым сталкиваюсь.
Он хотел взять ее ножку, чтобы надеть туфлю, но озорной непослушный чертенок, иногда просыпавшийся в ней, вдруг взялся за свое. Смеясь, она еще глубже спрятала ногу в бесконечных складках своего платья, вынуждая его пробираться сквозь слои ткани, чтобы найти ее.
Поймав за лодыжку, он притянул ее ножку к себе и наклонился, чтобы поцеловать. Безумная дрожь охватила ее при этом прикосновении. Потрясенная, она едва не выкрикнула его имя, но вовремя остановилась, вспомнив, что они не знают друг друга. Она все крепче сжимала его плечи, в то время как его губы скользили вверх по ее ножке. Как же это приятно! И так неприлично! Она не должна была позволять ему делать это, она должна… еще хотя бы одно легкое касание, просто чтобы узнать, что будет дальше.
Эмили закрыла глаза, наслаждаясь его прикосновениями и новыми прекрасными ощущениями от них. Его ладонь скользила медленно, плавно поднимаясь вверх. Его приоткрытые губы следовали за ней, обжигая кожу сквозь шелк. Ах, почему никто прежде не говорил ей о том, что такие ощущения вообще существуют на свете! Они не имели ничего общего ни с ужасом, который пробудил в ней поцелуй Лофтона, ни с тревожным смятением, вызванным прикосновениями мистера Рейберна. Это было что-то совершенно иной природы.
Он слегка укусил круглый изгиб ее колена, и она издала странный, сдавленный, тихий стон. Открыла глаза, взглянула вниз и увидела, как он почти полностью скрылся в пышных сбившихся складках ее платья и… о боже… целовал ее колено.
Ноги ее внезапно ослабели, подкосились, и Эмили пала возле него без чувств. Ее юбки соскользнули с него, утянув за собой плащ. Потеряв равновесие, он начал падать на нее, так что вскоре оба распростерлись на тропинке.
Нежно приподняв ладонями голову Эмили, он смотрел на нее, любуясь, загораживая собою лунный свет, деревья, все вокруг. Все на белом свете потеряло смысл. Существовал только он и его удивительные глаза, которые взирали на нее так, будто она само совершенство.
Никто и никогда не смотрел на нее так! Взгляд этот пронизывал до глубины души. Люди могли видеть внешнюю сторону ее красоты, принимая ее за суть и ошибочно полагая, что она холодна, глупа и педантична.
Ирония в том, что и он теперь смотрел не на нее, а на неизвестную ему леди в маске.
Превозмогая изумление и сковавший ее страх, Эмили протянула руку и коснулась его лица там, где заканчивалась маска. Его кожа, теплая, упругая и гладкая, как шелк, казалась грубее лишь там, где начинались бакенбарды. Она прикоснулась к щеке, к очаровательной ямочке, которую тотчас спрятали его волнение и некоторая напряженность. Кончиками пальцев провела по его губам и ощутила теплое, чуть сбившееся дыхание. У него оказались удивительно мягкие губы…
Он прикоснулся этими нежными губами к ее устам. Эмили целовали и прежде, один или два раза, особенно отчаянные поклонники, и она была уверена, что ей знакомо ощущение поцелуя, скользкое, мокрое и малоприятное.
И только теперь она поняла, что не имела ни малейшего понятия о том, что это такое. Вот ЭТО был поцелуй!
Медленно, с лаской и нежностью он касался ее губ и мягко, почти целомудренно, целовал нижнюю губу. Но даже эти неторопливые ласки разжигали где-то глубоко внутри ее неистовый огонь желания. Она пробралась в складки его плаща и притянула к себе. Он становился все ближе, и под властью порыва она подалась ему навстречу, чуть раскрыв губы, жаждущие поцелуя.
Эмили услышала его сдавленный стон, и поцелуй стал вдруг совсем иным, более жадным и пылким. К собственному изумлению, она вдруг почувствовала, как он кончиком языка скользит по ее губам, а уже через мгновение проник между ними, когда Эмили пыталась глубоко вздохнуть, почти задыхаясь от волны ощущений.
Это была необыкновенная близость. Она чувствовала его вкус — вина, мяты и ночного воздуха, — ощущала его язык и начинала осторожно ему отвечать, скользнув ладонями по его спине. Даже сквозь одежду она чувствовала напряжение в его теле, он удерживался над ней, стараясь не давить своим весом.
Ей не хотелось, чтобы между ними оставалось хоть какое-то расстояние! Она хотела наслаждаться его близостью. Выгнув спину, она прижалась к нему в глубоком, чувственном и жадном поцелуе. В каком-то волшебном тумане, который окутал ее рассудок и чувства, Эмили едва ощущала, как его рука прошла вдоль ее тела, словно исследуя все ее изгибы, прежде чем притянуть к себе. Сквозь множество нижних юбок его ладонь нежно гладила ее ниже спины.
Эмили понимала, что все происходящее совершенно непозволительно, недопустимо, порочно. Ее привычное рациональное, робкое «я» просто кричало, умоляя остановиться! Ни в коем случае не оставаться здесь, в темном саду с герцогом Мэннингом, целовать его, позволять ему прикасаться к ней в самых сокровенных местах. Но внутренний голос еле слышался сквозь пьянящий туман ее безрассудных желаний. Это не Эмили, а он не герцог.
Он между тем коснулся губами ее щеки, приоткрываемой маской, и подбородка. Нежно прикусил мочку уха, чрезвычайно чувствительную. Вздох Эмили смешался с ее стоном от удовольствия, неожиданного и прекрасного, подобно тому, как во рту лопается спелый летний фрукт, услаждая вкус своей сочностью и кислинкой. И вот ее губы снова ищут его, вожделея поцелуя.
Едва их уста успели соприкоснуться, как что-то внезапно ворвалось в их подернутый пеленой мирок. Высоко над их головами раздался взрыв. Настоящий взрыв, отнюдь не плод разгоряченного воображения. Эмили открыла глаза и увидела полыхающие фейерверки, красные, синие, белые, такие яркие на фоне черного ночного неба. Казалось, они освещали их для того, чтобы Эмили могла взглянуть сейчас на себя со стороны и осознать свои действия.
