Бертрис Смолл - Любовь дикая и прекрасная
Но вместе со своенравием у той была и мудрость.
— Уж не знаю, мудро ли она вела себя в возрасте Кат, — проворчал Патрик.
— Наверное, если пережить все, что пришлось пережить ей, — ответил Чарлз Лесли. — Однако, племянник, наша нынешняя забота — Катриона. Племянница очень сердится на тебя за то, что ты ей сказал и что потом сделал.
Кат кажется, что ты хочешь жениться на ней не ради нее самой, а ради ее способности рожать. Теперь ты должен проявить снисхождение. Женщины перед родами имеют некоторые странности. Тебе следует понять это.
— Не знаю, чего она хочет, — пожаловался граф. — Я люблю ее. Разве этого мало?
— Мало, племянник, мало. Ты принимаешь в расчет только себя. Я сам не убежден, что до конца понимаю, чего хочет Катриона, но, по-моему, ей надо, чтобы ты проявил к ней интерес как к личности. Следует беседовать с ней, вместе обсуждать вопросы, затрагивающие вашу совместную жизнь, а не просто предъявлять свои требования. Катриона, в конце концов, хорошо воспитанная и образованная молодая женщина. Я думаю, Патрик, что ваши сложности в значительной мере проистекают из того, что прежде ты общался со слишком многими женщинами низкого пошиба, и теперь не знаешь, как обращаться с умной, благородной дамой. Катриона не забава. И пока ты не осознаешь это, она тебя не потерпит.
Граф зарделся. Но прежде, чем он смог сказать что-либо в свое оправдание, в дверях показалась миссис Керр и пригласила их отобедать.
— Присоединится ли к нам хозяйка? — спросил аббат.
— Нет, милорд. Она отдыхает.
Ели в молчании. Аббат с удовольствием отметил хороший стол. На обед подали вкусный суп с морковью, ячменем и жирной бараниной. Затем появились миски со свежепойманными устрицами, хорошо прожаренный говяжий окорок, аппетитный каплун, артишоки в уксусе и сдобная выпечка с кроличьим и оленьим мясом. Ко всему этому принесли горячий хлеб, только что вынутый из печи, и соленое масло.
Венчал трапезу домашний торт с грушами, яблоками, орехами и разными пряностями, а также изысканный сыр.
Кубки раз за разом наполнялись добрым красным вином.
Деликатно срыгнув, аббат заметил:
— А тебе, племянник, не придется голодать, когда Катриона придет в твой дом.
— Если только для начала я смогу ее туда привести, — уныло ответил Патрик.
Время тянулось медленно, но наконец настал вечер, и Чарлз Лесли удалился в свою комнату, чтобы совершить молитвы и немножко соснуть. Не находя себе места, Патрик схватил плащ и отправился побродить по городу. Холодный февральский вечер предвещал снегопад. Никакие мысли не лезли Патрику в голову, и он бродил наугад, пытаясь утихомирить бушевавшие в душе чувства. Неожиданно на глаза ему попалась небольшая ювелирная лавка, и он зашел внутрь. Хозяин, наметанным глазом опознавший богатого клиента, поспешил ему навстречу.
— У вас есть в продаже кольца?
— Да, милорд. Если только милорд согласится присесть. — Он сделал знак подмастерью, который тотчас поспешил поднести стул.
Патрик сел.
— Дамское кольцо, — уточнил он.
— А-а! — понимающе улыбнулся ювелир. — Его светлость хочет что-нибудь для своей милой подруги…
Он щелкнул пальцами, и появился еще один подмастерье с подносом.
Патрик осмотрел изделия.
— Боже мой! — презрительно обронил он. — А получше этого у вас ничего не найдется? Я покупаю кольцо для жены, а не для шлюхи.
Вынесли новый поднос, и Патрик улыбнулся.
— Вот это больше похоже на дело, черт возьми!
На бледно-голубом бархате в гнездах располагались четыре кольца, бриллиантовая слеза, рубиновое сердце, круглый сапфир и квадратный изумруд. Каждое было в тяжелой золотой оправе. Граф тщательно изучил их по очереди, спрашивая цену. Наконец, выбрав кольцо с рубином, сказал:
— Беру это, но с одним условием.
— С каким же, милорд?
— Пошлите одного из ваших подмастерьев к банкирам Кира на Голдсмитс-лейн. Передайте им, что граф Гленкерк просит немедленной оценки.
Хозяин почтительно поклонился и велел одному из своих парней идти по указанному адресу. Ювелир не запрашивал лишнего, цены были честные, и теперь за это он благодарил Бога. Заполучить такого клиента, как граф Гленкерк, — большая удача. «Если граф купит кольцо, — думал торговец, — то жена заимеет новый плащ, с которым она приставала всю зиму, а любовница получит кружевной чепец, о котором давно мечтала». Вскоре подмастерье вернулся, ведя за собой какого-то человека.
— Бенджамен! — приветствовал граф, схватив вновь прибывшего за руку.
— Рад вас видеть, милорд. Как давно в Эдинбурге?
— Только сегодня приехал. И со мной мой дядя Чарлз.
Мы остановились в доме брата неподалеку от Хай-стрит.
— Да, — сказал Бенджамен Кира, — я знаю этот дом. Я разговаривал с лордом Адамом и его женой, прежде чем они уехали во Францию.
Он улыбнулся графу.
— Итак, вы хотите приобрести драгоценности?
— Да, для моей будущей жены, леди Катрионы.
— Так, — задумчиво произнес Бенджамен Кира.
Он вообще-то знал, что случилось у графа с невестой, но был слишком воспитан, чтобы это показать. — Кольцо, пожалуйста, маэстро ювелир.
Вставив себе в глаз маленькую лупу, он внимательно разглядывал рубин.
— Так… Да-да. Хм… Да. Хорошо. Очень хорошо! — Кира передал кольцо Патрику и повернулся к торговцу:
— Что ж, маэстро Эйиди, прекрасный камень, хорошая оправа. Ваша цена?
Ювелир назвал.
— Очень справедливо, — подвел итог Кира. — Милорд, вы получаете прекрасную вещь задешево. Позвольте взглянуть на другие кольца из тех, которые вы показывали графу.
Бенджамен Кира снова повернулся к ювелиру. Он тщательно изучил бриллиант, сапфир и изумруд, а затем справился о цене каждого.
— Слишком дешево, — сказал он изумленному ювелиру. — Поднимите цену изумруда на двадцать процентов, а бриллианта и сапфира на десять.
Патрик велел проследить, чтобы ювелиру было уплачено. Поблагодарив банкира за оценку, он распрощался с обоими и покинул лавку.
Над городом повисли серо-синие сумерки. Большими липкими хлопьями начал падать снег. Быстрым шагом Гленкерк вернулся к дому брата. Салли отворила ему дверь, и, помогая снять плащ и шляпу, пригласила пройти через зал в семейную гостиную.
— Там горит добрый огонь, милорд, и я принесу вам горячего вина с пряностями.
В гостиной Патрик обнаружил своего дядю вместе с Катрионой, поглощенных партией в шахматы. Они уютно расположились перед камином. Граф ничего не сказал, а просто сел неподалеку. Вошла Салли и поставила бокал возле него. Он медленно выпил, наслаждаясь сладостью вина, остротой пряностей и чудесным теплом, которое начало растекаться по его продрогшему телу.
