Оксана Головина - Сероглазый ангел

Райан крепко спал. Его лоб пересекала глубокая морщина, видно его мучили кошмары. Гай влетел в комнату и замер у входа, растерявшись. Он взмок от спешки, а сейчас, просто не знал, как поступить. Очевидные страдания нормандца, неожиданно тронули молодого человека. Даниэль подняла светлую голову и успела заметить тревогу в его глазах. Гай немедленно попытался скрыть свои чувства, но не сумел. Девушка удивилась и нахмурилась. Она ожидала, что он должен был злорадствовать!

— Ступай в свою комнату! Умойся и выспись! — голос её телохранителя, звучал теми опасными нотами, которым, даже она не смела сопротивляться.

Всё же она медлила, вставая у кровати.

— Я не трону его, — Гай не дал ей рассмотреть его лицо, одними губами продолжая, — пока…

Даниэль пошатнулась, обошла кровать и, доверившись ему, привычно уткнулась головой в плечо молодого человека. Лишь только когда ладонь Гая коснулась её волос, хозяйка отпрянула и покинула покои.

Оставшись наедине с раненым хозяином, воин мягко и беззвучно прошёлся по ковру, подходя к кровати. Мужчина, укрытый тонкой простынёй, наконец, ровно дышал. Райан во сне повернул голову, и Гай заметил заживавшую рану на его голове. Чёрный синяк расплывался по его лбу.

— Ты должен стоять на ногах, чтобы я мог вытрясти с тебя правду, чёртов варвар! Что ты задумал?!

Гай в сердцах пнул доспехи, и те зазвенели в углу. Ещё раз, поддевая их сапогом, молодой человек, остановил взгляд на кольчуге. Наклонившись, он поднял небольшой свёрток грубой ткани, явно бывший куском старой рубахи. Воин разорвал ветхую верёвку, которая связывала его, и крепко удерживала изнутри доспехов. На мгновение он задохнулся, словно охваченный порывом ветра, сбивающим с ног. Веночек, совсем старенький и выцветший, хранимый им, лежал у него на дрогнувшей ладони.

Глава 18

Прекрасный старый лес был частью владений барона Голлагэра, и находился к югу от земель, занимавших все мысли медноволосого Хьюберта. Отсюда до Тендервиля путь недолгий. Он подумал, что, возможно, пройдёт не более нескольких часов, пока его люди, оставленные для слежки, доберутся оттуда. Придётся и дальше продолжать впустую тратить драгоценное время, в бессмысленных разговорах с этим старым занудой! Хьюберт оставался вежливым, насколько это было возможно, сцепив руки за спиной, так и чесавшиеся сомкнуться на морщинистой шее хозяина дома. Барон отвернулся, глядя на мерно качавшиеся вершины сосен, чувствуя даже отсюда, стоя на ступенях, запах нагретой солнцем хвои.

— Верно, вы давние друзья, с бароном Райаном? — приземистый сухопарый мужчина, почесал свою короткую серебристую бороду.

— Отчего же вы так решили, мой дорогой Голлагэр? — холодно осведомился Хьюберт, немедленно поворачиваясь к нему, и глядя с высоты своего роста.

Стройный, словно одна из мачтовых сосен в хозяйском лесу, он возвышался на каменном крыльце.

— Вы всё время глядите на дорогу. Ваши люди так и не расположились толком, ожидая, как я понимаю, вашего распоряжения о немедленном выдвижении, — пояснил хозяин дома.

Хью небрежно подёрнул плечами, укрытыми одной рубахой. После стольких лет, было так непривычно, просто стоять, с пустыми руками, и вести разговоры…

Не ожидая ответа от своего немногословного гостя, старый барон заговорил дальше, повествуя о своих ближайших соседях. Голлагэр поведал о том, как все эти годы барону Ральфу, приходящемуся дядей хозяйке Тендервиля, не терпелось заправлять всем. Два раза в год он продолжал отчитываться в полученных доходах, собранных с населения, и произведённых расходах, конечно же, подправленных собственной загребущей рукой. Но теперь хозяин вернулся, и у Тендервиля появился шанс. Юная девица, наконец, сможет спать спокойно. А у Райана будет, что спросить с дядюшки!

— Старый чёрт сейчас наверняка трясётся в каком-нибудь сыром углу! — Голлагэр и сам затрясся от смеха.

— Вы так верите в него? — барон ожёг его негодующим взглядом, а медные брови угрожающе сошлись на переносице.

— Хорошего человека и за версту почуешь… — Голлагэр иронически сощурился, и продолжил свои речи, а на губах его играла многозначительная ухмылка, — ходили слухи, что люди присягнули ему на верность сами, даже не дожидаясь его приказа!

— Это лишь подтверждает трусость прислуги, да остальных жалких обитателей дома! — отрывисто бросил Хью.

— Пожалуй, о людях леди Даниэль нельзя сказать, как о «жалких». И думаю, что ими двигали куда более разумные доводы, Хьюберт. Вам ли не знать своего друга?

Хью состроил недовольную гримасу.

— До того, чем он их мотивировал, мне нет дела, — мрачно пояснил молодой человек.

Не без ехидства, отвечая на слова вспыльчивого гостя, которому, несомненно, именно из-за собственной горячности, Богом были уготованы медные косы, старик произнёс:

— Тогда взгляните на опушку леса. Это вас порадует, наверное. Хотелось бы, чтобы так и случилось, — задумчиво произнёс Голлагэр, и в голосе его прозвучала усмешка.

Спускаясь вслед за быстро, нетерпеливо шагающим Хьюбертом, старый барон двинулся вперёд, явно намереваясь проводить гостя до подъезжавших воинов. Но молодой человек, в этот час никак не нуждался в компании. Тем более, вездесущего и всё знающего старика.

— Прошу, оставьте меня наедине с моими людьми, барон, — тихо потребовал Хью.

Голлагэр не унимался, продолжая шаркать тяжёлыми подошвами по мягкой чернеющей разбитой десятками копыт земле, полностью уйдя в свои мысли.

Понимая, что уговоры в данный момент не приведут ни к чему достойному, рыжий барон просто не в силах устоять на месте, подлетел к одному из гонцов, и с силой стащил на землю. Не давая воину толком опомниться, с него уже требовали подробного отчёта.

— Как всё обстоит у замка? — медленно произнёс Хью, но в голосе мужчины прозвучала угроза куда более отчётливая, нежели ощущалась в трясущих его руках.

— Вроде бы хозяин дома до сих пор не поднимался… — и вдруг железные пальцы Хьюберта обхватили подбородок ратника и заставили его поднять голову.

— Не поднимался до сих пор, говоришь?.. — задумчиво протянул он, крепче сжимая пальцы, теперь на открытой шее воина, едва он сделал попытку вырваться.

— Если бы барон преставился, мы бы уже узнали!.. — мужчина зашёлся судорожным кашлем, едва рука хозяина, удерживающая его, разжалась.

— Ты идиот!!! — Хьюберт пришёл в неожиданную ярость.

Подоспевший его помощник Дьюэйн, не решился вмешаться, не понимая его реакции.

— Будем прощаться, барон? — насмешливо осведомился старик.

Воин метнул в сторону Голлагэра взгляд, который мог наверняка превратить его в камень, однако вслух ничего не сказал.