Леди на одну ночь (СИ) - Ольга Олейник
— Вы шутите, тетушка? — от волнения язык у нее заплетался, и слова выходили неразборчивыми, как у малого ребенка.
Таисия Павловна сурово свела брови у переносицы:
— Да какие шутки, милая? Будущий тесть вот-вот на пороге будет, а твой братец с распутными девками хороводится. Ежели он Катерину Верещагину упустит, другой такой невесты я ему уже не сыщу. Так что хватит спорить — бери извозчика и поезжай. Каждая минут дорога.
— Я не могу, тетушка, и не просите, — слёзы уже катились по щекам, капали на разноцветную шаль.
— Эка барыня, — скривилась Таисия Павловна. — А кого я еще пошлю — Аграфену или Дашку? Еще не хватало, чтобы слуги знали, где Кирюша ночами ошивается. Они язык за зубами держать не умеют — тут же Верещагину всё выложат.
— Да будто они не догадываются, где он по ночам бывает? — удивилась Шура.
— О догадках болтать не будут — побоятся напраслину на хозяина возвести. Мало ли — может, он у приятеля какого иной раз ночует. А если знать будут — не утерпят. Вот и выходит, что, кроме тебя, ехать некому.
Шура метнулась к Таисии Павловне, опустилась на колени, принялась целовать морщинистую руку.
— Не невольте, тетушка! Мыслимое ли дело — девице в такие заведения заходить?
Та оттолкнула ее — не грубо, но решительно.
— Тебе сколько лет-то, Александра? Восемнадцать! Не ребенок уже, много чего понимаешь. Другие в твои годы замужем давно. Не убудет от тебя, чай, если на минутку в игорный дом заглянешь, записочку брату передашь. А то извозчика попроси — он за лишнюю копейку не откажется.
2. На пороге
Так она и поступила — сунула денежку извозчику и просьбу выдохнула — так и так, дескать, брата непутевого из игорного дома забрать нужно. Порадовалась еще, что на улице темно, и возница не видит ее заалевших от стыда щек.
С игорного дома начать решила, потому что он казался ей хоть чуточку, но более приличным заведением, чем дом публичный. Хотя извозчик не одобрил и его.
— Что же, барышня, и не стыдно брату вашему по таким местам ходить?
И сплюнул на мостовую. Но по указанному адресу поехал.
— Вы, голубчик, прямо при входе Кирилла Сергеевича Астахова спросите. Пусть передадут, что тетушка его требует — дело важное и срочное.
С заданием возница справился быстро — через пять минут уже снова сидел на козлах. Вот только брата в игорном доме не оказалось.
— Не было, сказали, его нынче вовсе.
Шуре стало дурно при одной только мысли, что придется ехать на Набережную. И нужный адрес назвала извозчику почти шепотом. Тот аж присвистнул.
— Нет уж, барышня, как хотите, а я туда не пойду. И ко крыльцу не подъеду. Поодаль остановлюсь. А там уж как знаете. Только послушайте совета старика — не ходите вы туда. Домой возвращайтесь. Мыслимое ли дело — девице из хорошей семьи в такой притон соваться.
Но вернуться к тетушке, не выполнив поручение, Шура и подумать не могла. И дело было вовсе не в гневе Таисии Павловны — его бы она как-нибудь перетерпела. Тетушка гневалась по несколько раз в день — дело привычное.
Но от ее смелости сейчас зависело, быть может, счастье брата. Они с Кириллом жили у Таисии Павловны на правах бедных родственников. Из милости тетушкиной жили. Своих доходов у них не было. Брат пробовал работать клерком в какой-то конторе на Псковском проспекте, но оказался недостаточно внимательным, и места быстро лишился.
Сама Шура мечтала когда-нибудь стать учительницей, но понимала, сколь мала вероятность, что эта мечта осуществится.
Для Кирилла женитьба на Катерине Верещагиной была едва ли не единственным способом «выйти в люди», и Шура не хотела, чтобы брат лишился этой возможности из-за собственной глупости. Она не была меркантильна, но понимала, что если с тетушкой что-то случится, то они с Кирей окажутся на улице — с кузеном Евгением (единственным сыном Таисии Павловны, который жил в Екатеринбурге) они не были даже знакомы.
Повозка остановилась за несколько домов до нужного. Возница, как Шура ни уговаривала, в «гнездо разврата» идти отказался.
Она ступила на булыжную мостовую и огляделась. Этот участок Набережной был освещен несколькими фонарями, и особенно ярким было как раз крыльцо дома терпимости. Хозяева как будто ничуть не стыдились своего промысла.
Каждый шаг давался Шуре с большим трудом — к ногам будто были привязаны гири. Ступенька, еще одна.
Звякнул колокольчик на двери, и девушку обдало приторно-сладким запахом дешевой парфюмерии.
— Чего изволите? — услышала она такой же слащавый голос.
Она вздрогнула, подняла взгляд от ступенек.
Пышнотелая женщина рассматривала ее с нескрываемым любопытством.
Шура испугалась, как бы та не подумала, что она ищет здесь работу.
— Сударыня, мне нужен брат мой, Кирилл Сергеевич Астахов. Он, кажется, нынче сюда собирался.
Интерес во взгляде женщины сменился равнодушием.
— Может, и есть здесь такой. А может, и нету. Мы у клиентов паспортов не спрашиваем.
Шура заговорила торопливо, уже в спину удалявшейся мадам.
— Сударыня, пожалуйста! Мне очень нужно кое-что ему передать.
Женщина не остановилась.
Шура изо всех сил старалась не расплакаться.
— Сударыня, прошу вас! Это очень важно! Если он не поедет домой сию же минуту, будет большой скандал, и, боюсь, вы потеряете его как клиента.
Женщина обернулась-таки и рассмеялась, сверкнув золотым зубом:
— Что, жена неожиданно вернулась? Или тесть навестить приехал? Ну, ладно, ладно, не мое это дело. Но беспокоить клиентов до окончания оплаченного времени у нас не принято. Так что ежели желаете ему что передать, идите сами. Двадцатый нумер.
Шуру аж в дрожь бросило, как представила, что войдет внутрь, увидит пьяных мужчин и полуголых женщин. И что они увидят ее!
Мадам пожала плечами:
— Ну, как знаете!
Отступать было поздно, и Шура шагнула через порог.
