Виктория Холт - В тени граната
Король тепло улыбнулся своему противнику по игре в теннис, которую они только что закончили. Это была игра на равных, но у короля не было ни малейших сомнений в том, что победит он. Не сомневался в этом и Чарльз Брэндон. Не такой он глупец, чтобы помышлять о победе над королем, хотя, готов был он признаться, довольно сомнительно, чтобы он смог этого добиться: Генрих был превосходным игроком в теннис.
Генрих с нежной фамильярностью взял под руку своего друга. Чарльз Брэндон был высоким, но Генрих — выше. Чарльз был красив, но ему не хватало розовато-золотого великолепия короля. Он был хитроумен и потому всегда следил за тем, чтобы, побеждая в турнирах и отличаясь во всех видах спорта, немного отставать от своего господина.
— Хорошая была игра,— пробормотал Генрих.— В какой-то раз я подумал, что ты победишь.
— Нет, вы сильнее меня, Ваше Величество.
— Не уверен, Чарльз,— ответил король, но с таким выражением, какое ясно показало, что в этом не оставалось ни малейших сомнений.
Брэндон покачал головой с притворным сожалением.
— У Вашего Величества... нет соперников. Король махнул рукой.
— Лучше поговорим о другом. Я хочу устроить маскарад как только королева сможет встать с постели — чтобы показать, как я ей доволен.
— О, какой счастливый случай выпал Катарине быть королевой такого короля!
Генрих улыбнулся. Он находил удовольствие в лести, и чем больше она была неприкрытой, тем больше ему нравилась.
— Полагаю, у королевы нет оснований быть недовольной своим положением. А теперь, Чарльз, придумай какое-нибудь пышное зрелище, которое пришлось бы мне по вкусу. Давай устроим турнир, где мы все появимся переодетыми, так что королева не будет знать, кто мы. Мы удивим всех своей отвагой, а потом, когда нас признают победителями, сбросим маски.
— Уверен, что это доставит Ее Величеству большое удовольствие.
— Помнишь, как я удивил ее на Рождество в костюме неизвестного рыцаря и как изумил всех своим мастерством. Как она удивилась, когда я снял маску и она обнаружила, что неизвестный рыцарь — ее собственный супруг?
— Ее Величество была в восхищении. Она сомневалась, что кто-то может соперничать с ее супругом, а когда увидела того, кто обладал таким же искусством, оказалось, что это переодетый король!
При воспоминании об этом Генрих разразился громким смехом.
— Помню, как однажды я с кузеном Эссексом ворвался в ее апартаменты, изображая Робина Гуда и его лучников,— задумчиво проговорил он.— А тот случай, когда с Эссексом, Эдуардом Ховардом и Томасом Парром... там были и другие... мы появились, переодетые турками, а лица наших слуг были вымазаны сажей, чтобы они выглядели как арапы.
— Я хорошо помню этот случай. Сестра Вашего Величества принцесса Мария танцевала в костюме эфиопской королевы.
— У нее хорошо получилось,— с нежностью произнес король.
— Это было замечательное зрелище, хотя ее лицо скрывала вуаль.
— Весьма кстати.— Генрих немного поджал губы.— Моя сестра слишком много печется о своем красивом лице.
— Неужели? — пробормотал Брэндон.
— Она колдунья, которая может обвести меня вокруг пальца,— нежно пробормотал король.— Но что тут поделаешь? Теперь, когда Маргарита уехала, она здесь моя единственная сестра. Вполне возможно, я слишком снисходителен.
— Трудно не быть снисходительным к такой очаровательной девушке,— согласился Брэндон.
Тон Генриха стал немного раздраженным.
— Но как насчет маскарада, старина? Я бы хотел, чтобы ты придумал какое-то зрелище, которое позабавит королеву.
— Я уделю этому самое серьезное внимание.
— И помни, больше нельзя откладывать. Королева не может дольше находиться в постели.
У Брэндона вертелось на языке напомнить королю, что из-за рождения ребенка королева вот уже второй раз прикована к постели меньше чем за два года их брака. Но королю напоминают лишь то, что он хочет помнить. У него самого было отличное здоровье; тех же, кто не мог этим похвалиться, он считал довольно скучными.
— Клянусь, Ее Величество горит нетерпением участвовать в придворных празднествах,— сказал Брэндон.
— Это так. Поэтому давай устроим для нее подобающий спектакль, Чарльз.
— Ваше Величество отдает распоряжение, а я повинуюсь. Спектакль должен быть таким, какого еще не видели придворные.
— Тогда я пойду к королеве и попрошу ее ускорить свое выздоровление.
Когда они приблизились ко дворцу, к ним присоединилось множество придворных, спешивших принести свои поздравления королю.
— Слушайте,— скомандовал Генрих.— Я сообщу королеве о нашем желании. Будет устроен маскарад...
Они слушали, предвкушая возможность участвовать в этой забаве. Новый король был полной противоположностью своему отцу; молодой, веселый, остроумный, отличался в турнирах. Не было ни одного придворного, ни одного простолюдина или простолюдинки, кто не возрадовался бы восшествию на престол Генриха VIII.
К ним присоединилась сестра короля молодая принцесса Мария — по мнению многих, самая прелестная девушка при дворе. Глаза Генриха заблестели и он устремил на нее нежный взгляд. Как все Тюдоры жизнерадостная в свои пятнадцать лет, она позволяла себе вольности с братом, на которые никто другой не отважился бы; ему же это, казалось, нравится.
— Ну, сестра,— сказал он,— ты готова участвовать в нашей забаве?
Мария присела в глубоком реверансе и улыбнулась брату.
— Всегда готова быть рядом с Вашим Величеством.
— Подойди ко мне,— сказал Генрих.
Она подошла, и он взял ее под руку. Она красавица, эта маленькая сестричка. Во всем настоящая Тюдор. Боже, какие у нас в роду все красивые! — подумал Генрих; тут ему вспомнилось увядшее, кислое лицо отца, и он засмеялся.
— Тебе нужно будет соблюдать этикет, дитя мое,— сказал Генрих.
— Да, Ваше Величество. Я живу лишь для того, чтобы угодить Вашему Величеству.
Она смеялась над ним, подражая низкопоклонству его придворных, но он не возражал, лишь ущипнул ее за щеку. Мария вскрикнула.
— Слишком сильное прикосновение королевских пальцев,— объяснила она, целуя эти пальцы.
— Я буду скучать по тебе, сестра, когда ты от нас уедешь. Мария нахмурилась.
— Это произойдет еще через столько лет.
Генрих посмотрел на нее; лиф не скрывал очертания ее груди. Пятнадцать! Она женщина. Совсем скоро покинет Англию и уедет во Францию, чтобы выйти замуж за Карла — внука Максимилиана и Фердинанда Арагонского, наследника огромных владений. Ему не хотелось терять Марию, но, печально сказал он себе, королю не пристало думать о своих собственных чувствах.
