Анна Делайл - Гордая пленница
Алистер с явным нетерпением ждал ответа и, не дождавшись, приказал:
— Обыщи его, Патрик, давай поглядим, что тебе удастся найти.
Когда старик принялся шарить в карманах ее куртки, Изабо снова начала отбиваться. Но Алистер тут же завел ей руки за спину, давая Патрику возможность избегать ее ударов ногами и доставать содержимое ее карманов: медальон на серебряной цепочке, два маленьких плоских камня, гладких на вид, плечевую брошь для пледа шотландского горца, которая при ближайшем рассмотрении оказалась знаком клана Макферсона, и, наконец, кое-что более интересное — сложенный лист бумаги.
Эту сложенную бумажку Патрик Макфи, не умеющий читать, передал Айену Кемпбеллу. Тот опустился на колени возле костра, поднес развернутое письмо к свету и начал читать. Закончив, он взглянул на брата.
— Ты должен сам это прочесть, Алистер. Такого предательского послания я никогда еще не видел.
Алистер, державший своего пленника, снова обернулся к Патрику:
— Найди, чем бы его связать.
Когда старик дал ему кусок тонкой веревки, шотландец связал Изабо руки за спиной, оставил ее под надзором Патрика и, сев к огню, взял у Айена письмо.
«По моему убеждению, решение герцога укрыться в Абердине — это стратегия. Он просто выжидает, надеясь, что мы так или иначе себя проявим. Я намереваюсь добраться до него и жду только вашего согласия. После этого я вернусь в Абердин и сделаю (я верю) то, что должно быть сделано без всякого сожаления, что в значительной степени ослабит боевой дух его людей и кардинально изменит результат нашей борьбы».
Аккуратно сложив письмо, Алистер встал. Его до глубины души потрясло очевидное намерение автора отнять жизнь у герцога Камберленда, сына короля, совершить убийство и государственную измену.
Но когда Алистер заговорил, в его голосе не чувствовалось даже намека на волнение.
— Полагаю, мы должны передать это в штаб герцога.
Дональд, возьми письмо и отправляйся на рассвете в Абердин.
Он вдруг повернулся и зашагал к Изабо, доставая из-за пояса кинжал.
— А я тем временем узнаю, чья рука написала такой безрассудный образец подлости.
Изабо молчала, пока он стоял перед ней, ожидающий и грозный.
— Не твоя ли? — , гаркнул Алистер.
Она вздрогнула, но продолжала хранить молчание, и он поднял кинжал, слегка задев острием ее подбородок.
— Лучше бы ты сказал мне это сейчас, парень, ведь в конечном счете я все равно у тебя узнаю.
— Не узнаешь! — неожиданно выкрикнула Изабо. — Пошли к черту, вы предатели, все до одного!
Судя по голосу, парень моложе, чем кажется, подумал Алистер. Ладно, теперь не время для сентиментальности, может, он и юн, но достаточно взрослый, чтобы сделать свой выбор. Алистер шагнул вперед, острие кинжала уперлось в горло мальчика, он заметил, как пульсирует во впадинке жилка, и, надавив посильнее, сказал:
— Будь уверен, мальчуган, я узнаю.
На белом горле появилась тоненькая кровавая полоска. Юнец, видимо, почувствовал рану, ибо крепко сжал губы и зажмурился, однако не закричал, и было непохоже, что он собирается говорить.
— Или ты просто гонец? Да? Если так, скажи, кто тебя послал.
Изабо молчала, ощущая холодную испарину на коже и знакомую тошноту в желудке. Но угрозы шотландца не пустые слова: он — Кемпбелл, а они, как ей известно, на все способны. Хотя давление кинжала слегка уменьшилось, горло у нее продолжало болеть, она чувствовала, как по холодной коже стекает теплая кровь. Опасаясь, что вскрикнет, Изабо еще крепче зажмурилась. «Робби, пожалуйста, дай мне силы противостоять их угрозам…»
— В этом письме достаточно сведений, чтобы осудить тебя за измену, несмотря на твой возраст. А ты ведь знаешь, что они делают с предателями, мальчик? — недобро усмехнулся шотландец.
Теперь острие кинжала уперлось во впадинку, где бился пульс. Изабо почувствовала, как снова потекла кровь, и, открыв глаза, посмотрела на своего мучителя.
— Да, я знаю и умру с чистой совестью, убийца… — Она быстро отвернулась, чтобы скрыть бегущие по щекам слезы.
К ним подошел Айен Кемпбелл.
— Не трать время, Алистер. Письмо у нас, а большего и не требуется. Убей его.
Алистер медлил. Пленник снова поглядел на него, уже дерзко, чуть ли не призывая к действию. Один из многих якобитов, собратьев шотландцев, Алистер не раз отнимал жизнь у других в этой отвратительной гражданской войне, почему же теперь он медлит обагрить свои руки кровью еще одного человека? Может, потому, что тот слишком юн, а может, ему просто надоело убивать?
Алистер опустил кинжал.
— Нет, мы возьмем его с собой в Абердин, — сказал он. — Пусть они сами решают, как поступить с наемным убийцей. — И, обернувшись к Патрику, добавил:
— Привяжи его к чему-нибудь, да покрепче. Имей в виду, если он сбежит, отвечать за это будешь ты.
Ноги у Изабо так дрожали, что она не пробовала сопротивляться, когда ее толкнули на землю. Старик обмотал ей руки веревкой, а потом для верности еще привязал ее к дереву и потуже затянул узел.
Очевидно, боялся гнева своего вожака, подумала она.
Значит, ближайшие несколько часов она проведет в крайне неудобном положении, со связанными руками, зажатыми между ее спиной и шершавым стволом дерева. Не важно, она все равно умрет, так или иначе. Как бы ей хотелось уже быть мертвой… один удар тем кинжалом — и мгновенная смерть. Но теперь она должна мучиться, гадая, что они захотят с нею сделать, когда осознают утром свою ошибку. А это наверняка случится.
Хотя куртка Робби, скрывающая ее женские формы, и ее остриженные волосы, перевязанные сзади на манер солдатской косички, ввели шотландцев в заблуждение, однако при ярком дневном свете эта маскировка никого больше не обманет.
Потом они возьмут ее в Абердин, где она умрет, но уже не так быстро. А еще невыносимее было осознание того, что она потерпела неудачу, что сама доставила и, можно сказать, вручила письмо Робби прямо в руки людям Камберленда.
Изабо наблюдала, как они готовятся ко сну. Двое бодрствовали, хотя она не собиралась никуда бежать.
Связанная, словно тюк, она не могла бы этого сделать, даже если бы все они спали или умерли. Но теперь она не окоченеет, ибо в нескольких футах от нее жарким пламенем горит костер. Она закрыла глаза. В Форт-Вильяме ночью так холодно, что сон бежал от них, хотя они тесно прижимались друг к другу, чтобы согреться. Шли дни, осада продолжалась, истощение вкупе с погодой отнимало силы.
Однажды утром они нашли одного из своих мертвым — парнишку лет семнадцати-восемнадцати без всяких следов ранения. Он просто замерз там, где ночевал.
Ее это потрясло даже больше, чем кровь убитого в бою.
