Наталья Павлищева - Елизавета. Завидная невеста
Король бушевал целых три дня, он крушил мебель, бил посуду, швырял все, что попадало под руку, рвал дорогущие гобелены, готов был задушить любого, подвернувшегося под руку, казалось, от ярости у Генриха лопнут вены на шее или случится удар. Затаились все, стараясь не попадаться на глаза, но и не рискуя уехать без разрешения монарха.
Только спустя три дня – 10 сентября – Генрих немного пришел в себя и, чуть поразмыслив, все же устроил праздник по поводу крещения дочери. Главным доводом разумных советников было не давать повода для насмешек ненавистным папистам. Первая дочь? Ну и что? Анна Болейн молода и сильна, она родила красивую, крепкую девочку, которую можно будет удачно выдать замуж, и еще родит сколько угодно сыновей. В конце концов, Генрих немного успокоился и все же закатил праздник.
Этот день был объявлен праздничным, дома в Лондоне разукрашены флагами и гобеленами, люди разряжены, звучала музыка… Крестными родителями девочки выбраны епископ Лондонский Томас Крайнмер, позже назначенный архиепископом Кентерберийским, герцогиня Норфолкская и маркиза Дорсет. Только вот родителей при обряде крещения не было, король все же не нашел в себе силы появиться рядом с новорожденной дочерью, которую так желал видеть сыном.
Девочку крестили Елизаветой. Конечно, малышка не подозревала, что ее рождение не вызвало радости ни у отца, ни у матери, словно она виновата, что родилась не мальчишкой. Это проклятие – женский облик – будет преследовать Елизавету всю ее жизнь. Словно искупая несуществующую вину, она останется незамужней и будет всячески равняться на мужчин, одновременно подчеркивая свою женскую сущность. Это даст невиданные результаты, долгие годы на троне Англии будет личность, поражающая двойственным характером, с успехом использующая то женскую хитрость, то мужской хваткий ум. Англии это пойдет только на пользу. Астролог был прав, предсказывая новорожденной Елизавете удивительную, трудную, но славную судьбу, только кто его тогда слушал…
Детство
Король отдал дочери имение Хэтфилд в Гертфордширском захолустье, малышка видела отца редко, но еще реже она видела мать. Отец казался крохе Елизавете человеком-праздником, он был большим, веселым, шумным, стоило королю появиться в Хэтфилде, как там все приходило в бурное движение. Крупная фигура Генриха, обычно одетого в роскошную укороченную мантию, из-под которой виднелись безупречные лодыжки ног – особой гордости Его Величества, множество богатейших украшений на толстой шее и пальцах, неизменная шляпа с белым пером, но, главное, энергия, исходившая от властного неугомонного короля, приводили маленькую Бесс в восторг и казались лучшим, что есть в мире. Она любила отца, потому что чувствовала, что отец любит ее. Детское сердечко не обманешь, Бесс знала, что этот громкоголосый, вкусно пахнущий человек дорожит ею куда больше, чем красивая женщина, которую она должна называть матерью, любит, несмотря на то что родилась девочкой, а не мальчиком.
Королева Анна действительно редко приезжала к дочери в Хэтфилд, король появлялся там чаще. Для Анны Болейн наступили нелегкие времена. Добиваясь ее целых семь лет, Генрих откровенно изменял первой супруге Екатерине Арагонской с любовницей, но, разведясь и женившись на Анне, он остался верен себе, то есть немного погодя так же откровенно стал изменять и новой королеве! Не сумев и во второй, и в третий раз родить мужу наследника (все закончилось выкидышем), Анна поняла, что ее положение крайне шатко. Если на защиту первой королевы Екатерины Арагонской встала половина Европы, то любовницу короля, скандально ставшую королевой, Анну Болейн не собирался защищать никто. Прошло немногим больше года, а трон под красоткой уже закачался…
До дочери ли ей было?
– Ваше Величество, полагая, что я шучу, вы ошибаетесь! Если вы не откажетесь от своих обвинений, я сделаю это! – голос королевы дрожал от злости и ужаса.
Но не звуки ее голоса привлекли внимание проходивших по дорожке под окнами дворца, а само появление Анны Болейн в окне, вернее, то, что было в ее руках. Королева высоко подняла свою двухлетнюю девочку, явно намереваясь бросить ребенка вниз!
– О боже! – прижала руки к груди одна из дам. Двое мужчин оказались проворней, они метнулись под окно с явным намерением подхватить принцессу, если та все же вывалится. Вмиг были сорваны застежки плаща одного из спасителей, и сам плащ растянут, чтобы смягчить удар.
Но королева не спешила бросать дочь. Сама девочка в этом страшном положении не проронила ни звука, она лишь смотрела вниз, в ужасе раскрыв голубые глазенки, и судорожно цеплялась за руки матери. До стоявших внизу донесся голос короля:
– Я знаю, что вы не шутите, Анна, но подумайте о дочери, в чем она перед вами виновата?
– Так же как я перед вами – ни в чем! И погибнем мы вместе!
Генрих усмехнулся:
– Вы-то погибнете обязательно, а вот Елизавета после падения может выжить и остаться калекой. Отправляясь на плаху сами, вы желаете превратить жизнь своей дочери в ад?
Руки Анны уже заметно устали, как бы ни была мала Елизавета, держать ее высоко все же тяжело. Королева притянула девочку к себе, обливаясь слезами, сквозь рыдания ее супруг смог разобрать:
– Это… вы… ее отец… превратите жизнь дочери… в ад…
Взгляд Генриха стал недобрым, маленькие губы презрительно изогнулись:
– Я вообще не уверен, миледи, что это моя дочь! Моя, а не презренного музыкантишки.
Маленькая Бесс уже стояла на полу, она немного перевела дух и стала дышать ровнее, но Анна Болейн все еще прижимала ребенка к себе.
– Генрих, клянусь чем угодно, самой своей жизнью, это ваша дочь! Елизавета ваша дочь!
Девочке надоело непонятное поведение матери, она освободилась от судорожных объятий и, подбежав к отцу, прижалась к его ноге и вцепилась в руку, словно ища защиты от обезумевшей королевы. Возможно, это решило ее судьбу, король подхватил ребенка на руки и крикнул, чтобы принцессу забрали.
Когда девочку унесли, он скорбно произнес:
– Елизавета не виновата в вашем распутстве, Анна. Я сделаю все, чтобы она выросла настоящей принцессой и ни в чем не знала отказа. Ни в чем, кроме вольного поведения с мужчинами.
– Это ваша дочь, Генрих. Ваша…
Королева поднялась с колен и, опустив голову, направилась к двери, уже у самого выхода тихо добавив:
– А я перед вами не виновна…
Обвинения против королевы Анны были столь тяжелы, что грозили не просто Тауэром, а плахой. Это королю можно иметь любовниц и детей от них, для королевы такое поведение считалось государственной изменой. Всем, кто мог быть в этом замешан, тоже грозила плаха. Что и произошло. И хотя ни тогда, ни позже нельзя было безоговорочно утверждать, что Анна Болейн действительно изменяла супругу, тем более так часто и много, как ей вменяли в вину, за одни только подозрения надоевшая королева поплатилась жизнью.
