Маргерит Кэй - Обретенная надежда
Казалось, женщина уже стоит одной ногой в могиле. Себастьян встал на колени и почти вплотную приблизил к ней свое лицо. Ее дыхание было едва слышным и прерывистым. Но что же с ней случилось? Как она могла дойти до такого? Он ведь прекрасно знал ее. Она обладала сильным характером. Любила жизнь. Когда они виделись в последний раз, она была несчастна, но не настолько, чтобы так безответственно растрачивать себя и искать утешения в столь опасном пристрастии.
«Это не мое дело», — подумал Себастьян, но не нашел в себе сил повернуться и просто уйти. В душу ему закралось одно ужасное подозрение. Он дотронулся до ее губ кончиками пальцев. Они были сухими и потрескавшимися. Тогда он коснулся губами ее губ. Его подозрения подтвердились. Боже, она не курила опиум, а приняла его внутрь!..
— Кэролайн! — позвал Себастьян и потряс ее за плечо. Но она не проснулась. — Каро!
Он тряс ее за плечо с каждой минутой все настойчивее. Но это не приносило никаких результатов. Себастьян вскочил на ноги и повернулся к поэту, который стоял у низкого столика и деловито набивал опиумом нефритовую курительную трубку.
— Она уже давно находится в таком состоянии? — обратился к нему Себастьян.
Сент-Джон Марне удивленно посмотрел на него и часто заморгал, словно только что проснулся.
— Я не понимаю, о ком вы говорите, — наконец произнес он.
— Я говорю о Кэролайн. Леди Райдер. Неужели сюда часто приходят женщины? Думаю, она единственная женщина, которая бывает здесь. Так что не валяйте дурака и скажите, сколько времени она пребывает в забытьи, — сказал Себастьян. Он уже начал терять терпение.
— Я не знаю… Я не помню… — Аугустус Сент-Джон в задумчивости принялся ерошить свои длинные светлые волосы. — Может быть, два часа. Может быть, три… Не могу сказать точно.
— Три часа? И за все это время она ни разу не проснулась?
— Я не гувернер и не обязан следить за каждым шагом своих гостей. Не понимаю, к чему так волноваться? Мне кажется, нужно оставить ее в покое и она сама проснется рано или поздно. Наверное, она не рассчитала количество опиума.
— Она не курила опиум, а приняла его внутрь! — в отчаянии воскликнул Себастьян.
— О боже! — На лице поэта впервые за все это время промелькнуло беспокойство. — Вы уверены? Тогда вы должны как можно скорее увести ее отсюда. У меня всегда самый чистый опиум. Я никогда не держу у себя дряни. Не понимаю, зачем она это сделала. Прошу вас, уведите ее отсюда и вызовите врача. Пусть он промоет ей желудок. Только, бога ради, уведите ее отсюда. И сделайте это как можно скорее.
Себастьян в очередной раз подумал, что ему нужно уйти и не вмешиваться в это. Делать ему здесь совершенно нечего. Каро — взрослая женщина. Они расстались два года назад, и теперь ей уже двадцать семь лет. Так что она вполне может сама о себе позаботиться. Но что-то подсказывало ему, что теперь Кэролайн не способна на это. Она была совершенно беспомощна. Сбившиеся волосы, мертвенно-бледное лицо и платье: старое, давно вышедшее из моды… В чем причина столь удручающей перемены? Однако на размышления времени не было — ее дыхание становилось слабее.
Себастьян понимал, что не имеет права оставлять ее здесь одну в таком состоянии. Нужно было отвезти ее домой. Но он даже не знал, где она живет. Себастьян решил спросить об этом Сент-Джона Марне.
— Как, разве вы ничего не знаете? — с удивлением проговорил поэт. — Райдер выгнал ее из дома, после того как застал в постели с чистильщиком обуви. Я читал об этом в Morning Post. Говорят, что чистильщик обуви был не единственным, с кем забавлялась эта леди. Ходят слухи, что в ее постели побывало чуть ли не пол-Лондона. У Райдера же прекрасная репутация. Он занимает высокое положение в обществе. Он очень известный и всеми уважаемый человек, и потому ему пришлось от нее избавиться. У него не было другого выхода. — Поэт хмыкнул. — Так что леди Кэролайн теперь на обочине жизни. Она живет в каких-то меблированных комнатах. А впрочем, лучше спросите об этом у моего лакея. Он все про всех знает.
Хотя Себастьян понимал, что поэт здесь совершенно ни при чем, он с огромным трудом подавил в себе желание дать пощечину этому наглецу.
— А ее родные? — поборов гнев, спросил Себастьян. — Наверное, лорд Армстронг…
— Лорд Армстронг? — насмешливо улыбнувшись, переспросил поэт. — О, нашего великого дипломата и след простыл. Он уехал куда-то очередной раз спасать мир. Я слышал, лорд теперь на Балканах. Дом на площади Кавендиш стоит заколоченный. А его несчастная жена, должно быть, переехала жить в деревню со своим выводком сыновей. Что касается сестер леди Кэролайн, то они, по-моему, давно уехали из Англии. Я слышал, что ее младшая сестра тайком бежала из дома. — Поэт с брезгливой жалостью взглянул на женщину, лежащую в забытьи на диване. — Так что наша бедная леди Кэролайн осталась совсем одна в этом жестоком мире.
Себастьяна переполнял гнев, смешанный с жалостью. Даже если Кэролайн совершила все то, о чем ему только что поведал поэт, а в это Себастьян не мог до конца поверить, ее родные все равно не имели права бросать бедную девушку на произвол судьбы. Себастьян не знал, что с ней произошло за эти годы. Но было видно, что Кэролайн потеряла всякую надежду на возвращение к нормальной жизни и махнула на себя рукой. Но ей нужно было дать шанс на спасение. В голове у Себастьяна созрел план. Он понимал, какими хлопотами обернется эта безумная затея, и жалел, что зашел сюда. Он проклинал себя последними словами за свою слабость, но ничего не мог с собой поделать. Себастьян не в силах был оставить Кэролайн в таком состоянии. Ведь до нее никому не было дела. Никто не поможет ей в случае беды. Себастьян завернул Кэролайн в черное бархатное покрывало и вынес из комнаты.
Поместье Киллеллан, лето 1819 года
Кэролайн прошла через сад, окружавший усадьбу Киллеллан, и направилась к реке. Солнце нещадно палило. На небе не было ни одного облачка. Под ногами Кэролайн хрустела галька. Больше всего на свете ей хотелось окунуть ноги в прохладную воду. Но она знала, что этого делать нельзя, потому что ее может заметить кто-нибудь из домочадцев. Ведь из окон усадьбы прекрасно просматривались и речка, и берег. И потому она поборола в себе это желание и не стала снимать туфли и чулки. Ей хотелось побыть в одиночестве. А если бы она сняла с себя чулки и туфли, кто-нибудь обязательно пришел бы сюда. Сейчас ей гораздо больше хотелось побыть одной, чем окунуть ноги в прохладную воду.
«Хотя по большому счету никому из моих домашних нет дела, где я нахожусь и что делаю», — с грустью подумала она. К шестнадцати годам Кэролайн пережила больше страданий, чем многим выпадает испытать за всю жизнь. Она почти не помнила мать. Та погибла, когда Каро исполнилось пять лет. Силия заменила ей мать, но спустя два года она вышла замуж за дипломата и уехала вместе с ним в Египет. Ее мужа направили туда с дипломатической миссией, но тот оказался политическим отступником и был убит сразу же после разоблачения. Все это потрясло Каро до глубины души. Но еще больше ее поразило то, что Силия быстро утешилась после гибели мужа и спустя короткое время вышла замуж за арабского шейха. С одной стороны, Каро была рада, что Силия обрела свое счастье. Но с другой стороны, ей было без нее очень одиноко, и она жалела, что сестра теперь живет так далеко. Все эти годы Каро очень скучала по Силии и чувствовала себя никому не нужной. Особенно теперь, когда жизнь в поместье Киллеллан так резко изменилась.
