Барбара Картленд - Мой ангел-хранитель
Маркиз с женой стали поговаривать о том, чтобы отправить сына в Итон[4], где учились многие его друзья, и уже начали вести переговоры с директором о возможном поступлении Жан-Пьера в это известное учебное заведение.
Мальчик был слишком мал, чтобы его волновали события во Франции, но родители крайне обеспокоились, когда в 1796 году армию возглавил корсиканец по имени Наполеон Бонапарт.
Не успели англичане понять, что происходит, как вся Европа уже оказалась под угрозой войны.
Войска Наполеона, невзирая на голод и нехватку снаряжения, воодушевлялись верой и целеустремленностью своего командира. Наполеону, который в свое время принимал участие в революции, теперь удивительным образом удавалось залечивать раны Франции.
Он дал людям надежду на будущее.
Спустя два года после того, как Наполеон принял управление страной, находившейся тогда на грани краха, он победил всех ее врагов, за исключением Британии, и восстановил целостность французских территорий.
Потом Бонапарт принял новые законы. Среди прочих он приостановил действие закона против émigré. Наполеон предложил сотням и тысячам беженцев вернуться домой.
Таким образом он расположил к себе влиятельные знатные семьи, избежавшие гильотины. В то же время, восстанавливая страну, Наполеон не расстался с уникальными полномочиями, которые принесла ему революция; используя благосклонность церкви и émigré, он пытался их расширить.
Вернувшаяся знать получила обратно лишь малую толику своих земель, а в феодальных правах их и вовсе не восстановили. Впрочем, хотя бы что-то сбереглось и было вручено им обратно, тогда как они думали, что потеряли все.
Жан-Пьер был слишком молод, чтобы осознавать, какая огромная проблема возникла в этой ситуации перед его семьей.
Отец и мать каждым нервом чувствовали, что нельзя упускать шанс вернуться на родную землю — они хотели вернуть имущество, которым обладали до Революции. С другой стороны, необходимо было спросить себя, можно ли доверять этому корсиканскому выскочке, достигшему небывалого могущества за невероятно короткий срок.
Маркиз де Кастильон был умнейшим человеком, и его больше других людей поражали материальные выгоды, которые принесла Франции сильная правящая рука Наполеона.
Военный и политический гений Бонапарта гарантировали ему власть над страной.
К весне 1802 года его популярность возросла еще больше. Триумфальный мир в Европе теперь увенчался миром с Англией. Это означало конец бойкота и возрождение Французской колониальной империи.
Маркиз с женой решили вернуться на родину.
Для десятилетнего Жан-Пьера это было равносильно переходу из одного мира в другой. Мальчик был угнетен и расстроен, что покидает товарищей по играм и тех, с кем учился в школе.
В то же время заманчиво было пересечь Ла-Манш и ступить на землю, о которой он слышал с самого рождения, но никогда еще не видел.
Кастильоны отправились прямиком в Париж, где узнали, что дом, которым они владели до революции, свободен и готов принять их. Конечно, он не выглядел в точности, как прежде, по той простой причине, что был конфискован и какое-то время служил одним из множества новых государственных учреждений.
Тем не менее он находился в лучшем состоянии, чем недвижимость большинства их друзей, которые вернулись и обнаружили, что их дома и замки опустошены, вся мебель, ковры и портьеры разворованы.
Маркизу приятно было вернуться в Париж, однако он отметил, что с тех пор, как они с женой спешно покинули страну в страхе, что их потащат на гильотину, произошло много изменений.
Что удивительно: гости из Англии стали толпами пересекать Ла-Манш, желая посетить страну, о которой так много слышали.
Наполеон Бонапарт был теперь Первым Консулом и использовал все свое обаяние, чтобы покорить гостей, в том числе аристократов, с которыми де Кастильоны поддерживали теплые отношения в Англии.
Леди Элизабет Фостер[5] и Шеридан[6] находились в числе британских туристов, ставших свидетелями феерических торжеств в честь дня рождения Наполеона. Смотры, приемы и балы сменяли друг друга в нескончаемом потоке.
Именно тогда великий деятель стал называть себя по одному лишь имени — Наполеон. Это означало рождение легенды.
Англичане были очарованы непринужденным достоинством человека, которого когда-то презирали как «заурядного выскочку».
Лорда Аберкорна заворожила улыбка Наполеона; кто-то отмечал его необыкновенный магнетизм; а юный лорд Борингем повсюду заявлял, что, если мастер Бонапарт решает выдвинуть те или иные требования к своим вотчинам, какое до этого дело англичанину?
Надо отметить, что британцы слишком уж рьяно старались «расцеловаться и помириться» после всех разногласий в прошлом.
Де Кастильоны стали обживаться в Париже. Они хотели бы сделать свою жизнь такой же комфортной и приятной, какой она была до их вынужденного отъезда из страны.
И их волновала невозможность позволить себе роскошь, которая раньше воспринималась как должное.
Ради Жан-Пьера они должны были остаться в Париже и забыть о своих загородных владениях.
Жан-Пьера отправили во французскую школу, но она не понравилась мальчику после той, которую он с радостью посещал в Лондоне. Его забрали из школы и наняли частных преподавателей.
— Ничего, скоро привыкнет, — уверенно говорил отец. — Сейчас ребенку приходится жить в мире, которого он никогда не знал, и мы должны быть к нему снисходительны.
Маркизу с супругой было трудно устоять перед приглашениями, которыми засыпал их Наполеон. Первый Консул время от времени обращался к маркизу за советами, что было комплиментом, который невозможно игнорировать. Тем не менее чета Кастильон была несколько обеспокоена, как бы амбиции Наполеона не завели его слишком далеко.
Бонапарт вдохнул в свою армию дисциплинированный энтузиазм, что сделало его грозой всего мира.
Он сказал маркизу: «За мной стоит более чем тридцатимиллионная нация, опьяненная военной славой и жадная до новых побед».
И маркиз понял, что война неизбежна.
Вся страна провозгласила Наполеона вторым Карлом Великим[7]; на Вандомской площади сооружался столп, подобный Колонне Траяна[8], чтобы увековечить память о его победах.
Год спустя поднялись споры вокруг освобождения Мальты и о том, сохранит ли Наполеон целостность Турецкой империи.
Наполеон уже открыто говорил, что Британия, как и все остальные страны, никак не сможет противостоять Франции. Консулы начали сновать взад-вперед с сообщениями, предложениями и заявлениями, которые англичанами воспринимались как угрозы.
