Шеннон Дрейк - Королевское наслаждение
Даниэлла оглядела комнату и, приняв королевскую осанку, стала ждать, что будет дальше. Ланглуа вошел в комнату вслед за ней и прислонился к двери. Он был красивым мужчиной с блестящими темными глазами, худым лицом с аккуратной бородкой и гладкими черными волосами. Но почему-то Даниэлле снова пришла в голову мысль, что он похож на стервятника… или волка.
— Вы напрасно так тщательно готовились к нашей встрече, — заметила она как можно более холодно. — Я назначила эту встречу, чтобы через вас передать важные сведения королю Франции. Вас ожидает щедрая награда.
— Ах, леди! Как вы можете быть столь холодны, когда ради вас я рисковал своей жизнью!
— Каким образом, сэр? — полюбопытствовала Даниэлла.
Ланглуа все еще стоял у входа. Даниэлла чуть не подпрыгнула на месте, когда услышала, как он, заведя руку за спину, закрыл дверь на задвижку. Ее сердце забилось сильнее. Господи, что ей теперь делать? Граф направился к ней. Она постаралась взять себя в руки, чтобы попробовать перехитрить Ланглуа, какими бы ни были его намерения.
Ланглуа с поклоном взял ее за руки, как подобает галантному рыцарю.
— Увы, миледи, ходят слухи, что король Эдуард изменил свое отношение к вам, что он больше не потакает вашим капризам и что между вами и этим шотландским дикарем, которого король выбрал для вас, теперь идет открытая война.
Холодок пробежал по спине Даниэллы. Она попыталась освободить руки.
Совсем рядом, в темноте коридора, прижавшись ухом к двери, стоял Адриан. Он почувствовал, как в нем с новой силой вскипает гнев.
— Я написала вам потому, что… — заговорила Даниэлла, но Ланглуа оборвал ее:
— Ах, леди, если бы вы выполнили свое обещание, то сейчас были бы свободны и добрый французский король сам повел бы вас под венец.
Руки Адриана сжались в кулаки. С каким удовольствием он задушил бы ее собственными руками! Он осторожно толкнул дверь. Закрыта на засов. Но, похоже, что она сделана из тонкого дерева, и достаточно одного удара плечом, чтобы вышибить ее. Внимательно осмотрев дверь, Адриан решил повременить, чтобы узнать, что еще скажет Даниэлла.
Даниэлла же в этот момент мысленно проклинала себя и свою глупость: как она могла поверить, что этот мужчина заботится о благоденствии своего короля! Его интересует только он сам, возможность завладеть ею и замком Авий… Однако ей надо быть предельно осторожной.
— Некоторые тонкости мы можем обсудить позже, но мое дело не терпит отлагательств. Возможно, будет лучше, если вы доставите меня к королю Иоанну и я лично передам ему все, что хотела сообщить, — сказала она, чувствуя, как по спине снова пробегает холодок. Темные глаза графа сузились и гневно засверкали. — Я не хотела обидеть вас, — продолжала Даниэлла. — Вы благородный человек, достойный полного доверия, но на карту поставлено все. Это гораздо важнее, чем я и замок Авий.
Адриан стиснул зубы и сжал кулаки.
— Но вы только подумайте, леди, — прервал собеседницу Ланглуа, повышая голос, — как обрадуется король Иоанн, когда мы придем к нему и расскажем о нашей любви. Потом мы быстро сыграем свадьбу… и вы освободитесь от этого дикаря, от этого неотесанного варвара. Кстати, леди, вы уверяли, что меня щедро вознаградят за оказанную вам помощь, и я хочу получить эту награду. Прямо сейчас, моя нежная красавица.
— У меня важное дело к королю Иоанну! Подумайте, как он разгневается…
— Лучше уж вы подумайте о том, в какой восторг он придет, узнав, что вы принадлежите французу, а не этому самонадеянному шотландскому ублюдку!
Даниэлла смотрела на него, чувствуя себя оскорбленной и одновременно злясь на себя. Она вложила в записку столько чувства, чтобы заманить графа сюда, и Ланглуа истолковал ее приглашение как желание вступить с ним в брак, как приглашение уложить ее в постель.
Даниэлле стало казаться, что если граф дотронется до нее, то все, что ей останется, — это молить о смерти, потому что нечто бесконечно важное для нее будет безвозвратно утеряно. Возможно, она навсегда утратит способность любить. Возможно, душа ее окончательно погибнет.
Но тут к ней вдруг вернулось самообладание. Даниэлла д'Авий посмотрела на Ланглуа с той надменностью, которую усвоила с самого детства, проведенного при дворе среди английских монархов и их отпрысков.
— Нет!
Этот надменный взгляд возымел действие, хватка графа ослабла, и женщина, оттолкнув его, направилась к двери. Ланглуа на какое-то мгновение растерялся, но, когда собеседница была уже у самого выхода, решительно схватил Даниэллу за плечи и развернул к себе лицом. Граф был разгневан, глаза его так и сверкали яростью.
— Я хотел быть с вами учтивым, — сказал он. — Я пытался быть нежным и надеялся, что мы скрепим наш пакт по взаимному согласию. Несмотря на то что я служу французскому королю верой и правдой, я один из наименее родовитых при его дворе и чрезвычайно нуждаюсь в землях и тех доходах, которые приносят ваши французские владения. Я уж не говорю о том, что меня пленила ваша красота. Клянусь, миледи, что мы приедем к королю как влюбленные, которым нужно только его благословение, чтобы скрепить наш союз.
— Ни за что на свете! — воскликнула Даниэлла и сильно ударила Ланглуа в самое чувствительное место.
Он взвыл от боли, согнувшись пополам. Даниэлла отпрянула от него, но граф успел ухватить ее за плащ, и она упала на пол, запутавшись в грубой шерстяной ткани. У нее перехватило дыхание. Ошеломленная, она лежала на полу, стараясь отдышаться. А тем временем Ланглуа взгромоздился на нее.
— Дорогая леди, я думал, что этим мы займемся с вами на кровати, но если вы предпочитаете пол…
Она отчаянно сопротивлялась, стараясь освободить руки, и, когда ей это удалось, изо всех сил ударила насильника ладонью по щеке. Даниэлле почудилось, что она слышит какой-то грохот, но она не успела понять, что бы это могло значить, поскольку в это время Ланглуа нанес ей ответный удар, да такой сильный, что в голове у нее зазвенело. Женщина стала отчаянно отбиваться: ударила графа локтем в горло, впилась ногтями в его лицо… Она знала, как защищаться, но что толку? Ланглуа был закаленным в боях рыцарем, он привык носить тяжелые доспехи и, хотя Даниэлла была гораздо умнее графа, в данном случае такое оружие, как ум, не подходило — здесь нужна была сила, в которой соперник явно превосходил ее.
— Ради Бога, миледи, угомонитесь! Я бы не ударил вас, если бы вы позволили мне приласкать вас… — начал было Ланглуа, но внезапно осекся — в поле его зрения неожиданно попала какая-то фигура, закутанная в темный плащ. Она возвышалась словно башня.
Теперь Даниэлла догадалась, что за грохот она слышала: это вышибали дверь. И человек, который сделал это, стоял сейчас рядом и смотрел на них.
