Вирджиния Хенли - Страстная женщина
Бесс еще никогда не расставалась с родными, у нее не было даже собственной спальни. Постель и тайны она делила со старшей сестрой — Джейн. Бесс опасалась, что будет тосковать по доброй, любящей матери и тетушке Марселле, чьи мудрые советы неизменно поддерживали ее.
В ночь перед отъездом в Лондон и разлукой с родными Бесс, уже чувствовавшая себя отрезанным ломтем, увидела страшный сон. Этот сон преследовал ее с тех пор, как семья покинула Хардвик-Мэнор, и повторялся в часы волнения и тревоги.
Бесс вошла в совершенно пустую комнату с голыми стенами, в испуге бросилась вниз по лестнице и увидела, что судебные приставы выносят из дома все ее вещи, вплоть до последней безделушки. Она плакала, умоляла пощадить ее, но тщетно. Скудное имущество семьи уже погрузили в повозку. Бесс и ее родных выставили из дома, и они не знали, куда идти. От ужаса она лишилась сил, но, наконец, обернувшись, увидела, что повозка, близкие и даже сам Хардвик-Мэнор исчезли. Бесс потеряла все! Страх душил ее, наваливаясь на грудь невыносимой тяжестью…
Вскрикнув, она проснулась и вновь ощутила безнадежность и беспомощность.
Но наутро, взволнованная предстоящим путешествием в Лондон, Бесс забыла о ночном кошмаре. Переступив порог великолепного особняка леди Заук, Бесс поняла, что не напрасно рассталась с матерью. Теперь она добьется удачи, а со временем разбогатеет и выкупит Хардвик-Мэнор.
Попав в мир богатых и знатных людей, Бесс с удивлением осознала, что ее обуревает тщеславие. Старательно усваивая новые правила игры, она прилагала все усилия, чтобы стать незаменимой для леди Заук и ее дочерей. И вот теперь, на пороге юности, Бесс чувствовала: в ее жизни должно произойти нечто чрезвычайно важное.
Спускаясь с третьего этажа, Бесс замедлила шаг, ибо навстречу ей поднимался тяжело дышавший Роберт Барлоу, паж леди Заук, с которым девушка познакомилась еще в деревне, в Дербишире.
— Роб, сядь и отдохни, не то тебя хватит удар. — Бесс усадила высокого худощавого юношу на ступеньку и с тревогой отметила, что он землисто-бледен.
Хрупкому, как девушка, Робу недоставало жизненной силы.
— Когда я поднимаюсь по лестнице, у меня страшно ноет грудь. — Несмотря на боль, Роб, благодарный Бесс за заботу, улыбнулся.
— Ступай к себе и ложись в постель. Видно, ты растешь слишком быстро, потому тебе и не хватает сил. — Болезненность юноши внушала тревогу пышущей здоровьем Бесс.
— Не выйдет, Бесс. Я должен отнести письмо в Суффолк-Хаус и дождаться ответа.
— Я сама отнесу его, Роб. Иди к себе, тебя никто не станет бранить. — Девушка могла бы поручить лакею доставить письмо, но ей вдруг захотелось пройтись.
Лондон! Как она восхищалась этим городом! А Стрэнд с его великолепными особняками, принадлежащими высокой знати, сразу стал для Бесс излюбленным местом прогулок. Она считала его самой роскошной улицей на земле.
Письмо было адресовано леди Фрэнсис Грей, маркизе Дорсет, — ближайшей подруге леди Заук. Познакомившись с Фрэнсис Грей и узнав, что она дочь сестры короля Генриха Тюдора, Бесс была потрясена. Но за последний год девушка так часто бывала в лондонской резиденции леди Грей, что в конце концов стала чувствовать себя непринужденно в присутствии столь знатной особы.
Старинный особняк леди Заук Бесс считала внушительным и роскошным до тех пор, пока не побывала в Суффолк-Хаусе, царственном обиталище семейства Грей. Несметно богатые и влиятельные Фрэнсис и Генри Грей казались Бесс самыми добрыми и благожелательными людьми, каких она когда-либо встречала. А их дочери, леди Джейн Грей и леди Кэтрин Грей, имевшие право претендовать на престол, не считали ниже своего достоинства дружить с дочерьми леди Заук. Бесс, как компаньонку девушек, охотно принимали в этом тесном кругу.
Бесс вышла на залитую солнечным светом улицу и быстро направилась к Стрэнду по Бедфорд-стрит. Даже если бы тротуары квартала, расположившегося вдоль реки, были вымощены золотом, они вряд ли поразили бы воображение Бесс больше, чем огромные особняки, где все, несомненно, дышало роскошью. Сначала Стрэнд показался девушке землей обетованной, упоминаемой в Священном Писании, но потом она решила, что это место больше походит на райские кущи. Вскоре Бесс миновала Дарем-Хаус и Йорк-Хаус. Представляя себе просторные комнаты за окнами особняков стены, увешанные бесценными картинами, она испытала легкое головокружение, но тут же поклялась себе, что когда-нибудь и у нее будет свой дом в Лондоне. «А как же Хардвик?» — спросил внутренний голос. Бесс тряхнула рыжими кудрями так, что вышитый чепец чуть не свалился с головы. «А Хардвик станет моим загородным домом», — решила она, не обращая ни малейшего внимания на то, что слуги в ливреях пожирают ее взглядами.
Честолюбивым мужчинам сопутствует удача, так почему бы и женщине не проявить честолюбие? Бесс твердо решила добиться успеха и получить свою долю земных благ. Она верила в удачу, надеялась на нее и ни на минуту не забывала о своей клятве. Бесс видела будущее ясно и отчетливо, точно знала, к чему стремится, и понимала, что за все надо платить. Но это же справедливо, а цена, назначенная судьбой, — сущий пустяк. Она с радостью заплатит и вдвое больше, а если понадобится, пройдет сквозь огонь и продаст душу самому дьяволу!
Бесс не пришлось долго добиваться благосклонности леди Заук. Юная девица Хардвик сразу показала свою сообразительность и проницательность, а также умение ладить со слугами, занимающими в доме более низкое положение, чем она. Девушка быстро освоилась в аристократическом обществе, приобрела прекрасные манеры, и леди Заук решила, что Бесс станет великолепной компаньонкой ее дочерям.
Бесс мгновенно осознала, что ей выпал счастливый случай найти себе мужа. Правда, она не имела солидного приданого, не могла похвастаться блестящим происхождением, но зато была молода, красива и со связями в высших кругах. А ведь при дворе Тюдоров можно встретить самых богатых и родовитых мужчин.
Идя через парк, разбитый вокруг Суффолк-Хауса, Бесс наслаждалась ароматом лаванды и роз. Она внимательно поглядывала по сторонам, предполагая, что в такой теплый день наверняка увидит леди Фрэнсис в одном из живописных уголков парка. Только поднявшись по ступеням на террасу, Бесс заметила двух мужчин. В тот же миг солнце ослепило ее, и девушке показалось, что перед ней, окруженный сиянием, стоит сам король Генрих. Ахнув, Бесс грациозно склонилась в глубоком реверансе. Ее бледно-зеленые юбки приподнялись и опали, а ярко-рыжие волосы, выбившиеся из-под чепчика, вспыхнули, как золото.
Мужчинам, удобно расположившимся на террасе, открылось восхитительное зрелище: высокая, полная грудь девушки. Чувственные губы Уильяма Кавендиша растянулись в улыбке.
