Сычев К. В. - Роман Молодой
«Новгородская рать» вернулась в Новгород «с великой славой». За воинами тянулся огромный обоз из телег, наполненных «пожитками, мягкой рухлядью, серебром и узорочьем», шли толпы пленников, не сумевших своевременно внести за себя выкуп. Особенно радовались горожане, что из трехтысячного войска был потерян только один ополченец! После успешного похода новгородцы устроили «праведный суд» над «злыми изменниками». Главный «предатель», заволоцкий воевода Иван Никитин, после пыток, допросов и издевательств, был публично сброшен с моста в Волхов. Его братья, Герасим и Родион, «слезно упросили», искренне раскаявшись в содеянном, новгородскую знать сохранить им жизнь, при условии пострижения в монахи.
– Новгородцы нанесли нам несмываемое оскорбление! – раздался вдруг резкий, пронзительный голос Ивана Андреевича Хромого, выведший великого князя из раздумий. – И сам владыка благословил этих злодеев! Зачем нам мириться, если их враждебный нам дух проник даже в духовные дела?! Такое зло можно искоренить только силой! Посылай, мой господин, войско! Мы не должны забыть «заволоцкую обиду»!
– Что касается владыки Ивана, то пока не спешите с выводами! – молвил, сдвинув брови, митрополит. – Пока это только слухи, и мы не знаем истину! Подождем до победы над Новгородом. Тогда я вызову этого Ивана и узнаю всю правду. А если он сам приедет сюда на мирные переговоры, то все прояснится еще быстрей…
– Сегодня мы простим им Заволочье, – буркнул, вставая, седовласый Иван Федорович Воронцов, – а завтра потеряем и московскую землю!
В это время открылась дверь, и в думную светлицу тихо вошел мальчик-слуга.
– Что там случилось, Будан? – поднял голову раздраженный князь. Ему не хотелось продолжать войну с новгородцами, но доводы бояр были убедительными. – Неужели к нам пришли посланники с недобрыми вестями?
– Никаких посланников нет, государь-батюшка, – тихо сказал мальчик, вытирая рукавом своей льняной рубахи текущие по щекам слезы. – Ты же сам говорил мне, чтобы я сообщал тебе любые новости…
– Говори же! – вскричал встревоженный князь. – Что там такое? Неужели кто-нибудь умер?
– Да, государь, – кивнул своей кудрявой головой слуга. – В твой терем прибежала боярыня Мария и рассказала о беде…Там только что умер…Полиевкт Василич Вельяминов! Он случайно погиб!
– Как случайно?! Что там стряслось?! – закричали встревоженные бояре. – Неужели от руки подлого холопа?!
– Нет, славные бояре! – заплакал мальчик. – Он упал со святой церкви и разбился!
– Какое горе! – молвил, качая головой, великий князь. Ему стало не по себе: Полиевкт Вельяминов был добрым человеком, уважаемым всеми. Как он ухитрился упасть с церковной колокольни?
– Видно, род Вельяминовых совсем захиреет! – пробормотал, качая головой, Илья Иванович Квашнин. – Это – недобрый знак! Мы еще не знаем, сам ли он упал?
– Говори, Будан! – мрачно молвил великий князь. – Там были другие люди? Может его столкнули какие-то тати?!
– Надо послать туда приставов, – сказал Иван Андреевич Хромой, – и повести тайное расследование, чтобы чернь ничего не знала!
– Так и сделаем! – кивнул головой великий князь. – А теперь я принимаю решение о новгородцах. Будем продолжать войну! Согласны?
– Согласны! – дружно прокричали московские бояре. Им не терпелось поскорей пойти на подворье Вельяминовых и все подробно узнать о произошедшем.
– Ну, тогда идите, мои верные люди! – громко сказал великий князь, глядя на бояр. – А я еще поговорю со святителем. Надо будет вечером сходить в терем Вельяминова и почтить память несчастного покойника!
ГЛАВА 18
СРАЖЕНИЕ ЗА КРЫМ
Литовское войско медленно шло по сухим, пожелтевшим от осеннего солнца степям. Во главе одетой в железо конницы ехал сам великий князь Витовт. Рядом с ним, но за его спиной, следовали князья Андрей, Дмитрий, Лугвений Ольгердовичи и Дмитрий Романович, сын черниговского наместника. Последний, покачиваясь в седле, дремал. Он вспоминал, как в прошлом году был радостно встречен родными в Чернигове после своего первого похода на татар. Сам великий литовский князь Витовт прислал из Киева, где временно пребывал, своего посланника в Чернигов с благодарностью его отцу. Князь Роман Михайлович получил в подарок за подвиги сына тяжелый золотой перстень с указательного пальца Витовта и с гордостью любовался им, радуясь за князя Дмитрия. В этом же, 1398 году, князь Роман охотно отпустил сына в поход, веря в его ратные способности и удачу. На этот раз к литовскому войску примкнул сам изгнанный вновь из Сарая хан Тохтамыш, ведший почти полтора тумена воинов: все, что осталось от его рати после очередного разгрома. Тохтамыш некоторое время пребывал в Киеве, а его войско скиталось неподалеку: киевский воевода Иван Ольгимантович объявил о неспособности прокормить степных воинов и посоветовал им кочевать со своими табунами на зеленых просторах бескрайней степи. Сам же Витовт, узнав о желании хана Тохтамыша принять участие в походе, охотно прибыл в Киев, но долго там не задерживался. Князь Дмитрий Романович едва успел явиться в «матерь русских городов» и еще не вкусил гостеприимства местного воеводы, как поступил приказ выходить в степь.
На сей раз великий князь Витовт включил две черниговские сотни в конный полк Дмитрия Ольгердовича. Он помнил, как они совместно удачно сражались у Дона и решил объединить силы русских. Литовцы на этот раз вели значительно большее войско: под знаменами славного Витовта собрались жемайты. Их пехота, вооруженная длинными копьями, двигалась не спеша за конницей. Пешие воины, порой, подсаживались на телеги, где отдыхали. А телег, составлявших военный обоз, было «великое множество»! Татарская конница надолго опередила литовцев и русских. Татары не любили привалы, продвигались стремительно, и следовавшему за ними войску Витовта встречались лишь следы костров и конский навоз. Почти двадцатитысячное войско направлялось к югу. Там, между устьями Дона и Днепра, кочевали татары, признававшие власть захватившего Сарай Тимур-Кутлука, и Витовт надеялся, разгромив их, разместить татарского хана Тохтамыша с воинством в Крыму. Несмотря на значительные силы, великий литовский князь все же не надеялся окончательно победить засевшего в Сарае соперника Тохтамыша и решил действовать постепенно, чтобы в следующем году, накопив большие силы и опыт, окончательно разрешить ордынский вопрос, восстановив на сарайском престоле своего союзника. Погода нынче была не такая сухая, как в прошлом году, и кратковременные дожди позволяли хотя бы избавляться от удушливой пыли. Тем не менее, войско с трудом преодолевало изрытую конскими копытами степь, и воины, злые за прошлогодний, «пребедный» поход, роптали. Но князья и воеводы, зная своих людей, не обращали на них никакого внимания. Как правило, самые злые и недовольные хорошо сражались и на их болтовню закрывали глаза. – До ближайшего городка еще много верст! – думал про себя князь Дмитрий Романович, ехавший уже больше трех недель по бескрайней степи. – Хорошо бы устроить ночлег! На душе так тоскливо! Может выпить воды?
