Барабаны осени - Диана Гэблдон
— А звезды на самом деле — это солнца вроде нашего. Просто они очень-очень далеко, поэтому кажутся такими крохотными. Так далеко, что их свет идет сюда долгие годы. Звезда может уже погибнуть, а мы все еще ее видим…
— Клэр мне рассказывала, — тихо сказал Джейми и вдруг решительно встал. — Пора. Давай заберем улей и вернемся домой.
Ночи были теплыми, и мы подняли шкуры на окне. Изредка в дом залетали жучки и мошки, чтобы вскоре утопиться в котле или спалить в очаге крылья, но свежий, пахнувший цветами воздух того стоил.
В первую же ночь Иэн галантно уступил Брианне свою кровать, а сам, уверяя, что любит одиночество, ушел спать к Ролло в сарай с травами. Неся в одной руке одеяло, он хлопнул Джейми по спине в неожиданно взрослом жесте дружеской поддержки. Я невольно улыбнулась, Джейми тоже.
На самом деле последние дни улыбка вообще не сходила с губ моего шотландца. Сейчас, впрочем, он был серьезен, лежал рядом, сосредоточенно думая о чем-то своем.
Странно, что он еще не спит. Джейми поднялся задолго до рассвета и весь день провел с Брианной, вернувшись уже затемно. Они принесли полный плед сонных, одурманенных дымом пчел, которые завтра утром наверняка взбесятся. Надо будет держаться подальше от того конца сада, где их разместили — новоприбывшие пчелы всегда очень злы и жалят всех без разбору.
Джейми в который раз вздохнул, и я прильнула к нему. Холодно не было, но он, чтобы не смущать Брианну, надевал в постель рубашку.
— Не можешь уснуть? — шепнула я. — Свет мешает?
— Нет, — отозвался он, глядя на плывущую над горным хребтом луну, еще круглую, но такую яркую, что небо казалось бледным.
— Тогда в чем дело?
Я пробежалась пальцами по его боку, щекоча выступающие ребра.
Он перехватил мою руку.
— Просто всякие разные глупые мысли, саксоночка. — Джейми посмотрел в сторону низкой кровати, где на подушке рассыпались темные волосы Брианны. — Боюсь, что скоро мы ее потеряем.
— Хмм…
Я положила руку ему на грудь. Знаю, что эта потеря неизбежна, и нам придется с ней смириться… но говорить об этом вслух не хотелось, чтобы неосторожным словом не разрушить чары, связавшие нас троих… пусть даже на время.
— Все будет нормально. Ты никогда ее не потеряешь, — сказала я, поглаживая подушечкой пальца ямку в центре его груди.
— Саксоночка, ей нужно вернуться. — Он нетерпеливо дернулся, но руку мою не убрал. — Только посмотри на нее. Она же здесь все равно что верблюд Людовика!
Несмотря на грустные мысли, я хихикнула. Король Франции завел в Версале чудесный зверинец, и смотрители изредка выгуливали животных прямо по дорожкам парка. Однажды мы бродили по тамошним садам, завернули за угол — и чуть не столкнулись с двугорбым верблюдом, величественно возвышавшимся над толпой. Он окидывал людей равнодушно-презрительным взглядом и в своей золотой и серебряной упряжи смотрелся совершенно неуместно среди белоснежных античных статуй.
— Верно, — с неохотой признала я его правоту, хотя сердце тоскливо сжалось. — Ей надо вернуться. Она принадлежит тому времени.
— Я это понимаю… Не стоит тосковать… просто ничего не могу с собой поделать.
— Я тоже. — Я прижалась лбом к его плечу, вдыхая терпкий мужской запах. — Но это правда — то, что я сказала. Ты не потеряешь своего ребенка. Ты… ты помнишь Фейт?
Голос дрогнул — мы целую вечность не говорили о нашей первой дочери, родившейся мертвой.
Джейми обнял меня и прижал покрепче.
— Конечно, — прошептал он. — Как я могу забыть?
— Вот именно. — По щекам у меня катились слезы. Я не плакала — просто переполнявшие душу чувства рвались наружу. — Я тебе не рассказывала, но когда мы были в Париже, чтобы встретиться с Джаредом, я ходила в «Обитель ангелов» и видела ее могилку. Я… я принесла ей розовые тюльпаны.
Джейми замер.
— А я — фиалки, — прошептал он так тихо, что мне, наверное, послышалось.
Забыв о слезах, я недоверчиво уставилась на него.
— Ты никогда об этом не говорил!
— Ты тоже.
Он принялся поглаживать мне спину.
— Я боялась, что ты…
Голос сорвался. Я боялась, что Джейми будет мучиться чувством вины или решит, что я его проклинаю… Мы только-только воссоединились, и мне не хотелось, чтобы прошлое вставало между нами.
— Вот и я боялся…
— Жаль, что ты ее так и не увидел, — сказала я в конце концов, и он вздохнул. Джейми повернулся ко мне и обнял еще крепче, прижимаясь губами ко лбу.
— Это ведь не важно. И да, ты права, саксоночка. Она была наша — и мы никогда о ней не забудем. Также и Брианна — когда она уйдет, все равно останется с нами.
— Да. Что бы ни произошло и где бы ни был сейчас твой ребенок… Даже если вы расстались навсегда — ты никогда его не потеряешь. Это невозможно.
Джейми не ответил. В окно тихим шелестом ангельских крыльев ворвался ветер, и мы медленно уплыли в сон, залитые светом бессмертной луны.
Глава 43
Бочонок виски
Ронни Синклер мне никогда не нравился. Я терпеть не могла его некрасивое лицо и лисью усмешку. Не выносила, как он смотрит на меня — слишком прямо и нарочито честно, будто скрывает какой-то секрет. Особенно же меня бесило, как он пялится на мою дочь.
Я громко кашлянула, заставив его подпрыгнуть. Ронни повернулся ко мне, скаля острые зубы в улыбке.
— Джейми говорит, ему к концу месяца нужен еще десяток бочонков для виски, а мне — большая бочка из орешника для копченого мяса, и как можно скорее!
Кивнув, он нанес пару загадочных отметин на сосновую дощечку, висевшую на стене. Как ни странно для шотландца, Синклер не умел писать, но при этом разработал собственную систему стенографии, позволявшую вести учет заказов.
— Ясно, миссус. Еще что-нибудь?
Я задумалась. Что еще до конца зимы нам могло понадобиться от бондаря? Солить мясо и рыбу лучше в глиняной посуде, в дереве они пропахнут смолой. Бочонок для яблок у нас есть, для кабачков тоже, а картофель, чтобы не сгнил, разложим в ящики на полках.
— Нет, — решила я наконец. — Пожалуй, это все.
— Да, миссус. — Он замялся, теребя в руках стальной обруч. — А ваш мистер, он сам здесь больше не появится, только когда за готовыми бочками придет, да?
— Скорее всего. Слишком много дел: ячмень созрел, пора скот забивать… Все пришлось отложить из-за суда. Вы хотели ему
