Княгиня Ольга. Истоки (СИ) - Отрадова Лада
* * * * *
Бранимир похлопал по плечу Люта, скорее ожидавшего от него выговора за то, что позволил влюблённым поговорить, нежели такого жеста. Старый и опытный воин оценивающе посмотрел на Ольгу, что приблизилась к крыльцу, и низким и глубоким голосом размеренно произнёс:
— У предводителя дружины есть к тебе разговор. Личный. И он не терпит отлагательств.
— Если это взбучка из-за непозволительного и неуважительного поведения, то я и так уже достаточно наказана судьбой.
— Речь об одном предложении. Оно, быть может, оставит твоего сердечного друга в живых, — мужчина чешет бороду и наклоняет голову набок, показывая на старый сарай, где хранились телега да снасти отца. — Он ждёт там.
Опасаясь чего-то нехорошего, варяжка косо смотрит в сторону деревянного здания: после выходки князя в лодке ожидать от членов его дружины чего-то другого было по меньшей мере наивно. Однако и нарушить древние законы гостеприимства любой из них вряд ли бы осмелился, будучи под страхом смерти от последствий такого вероломного поведения.
— Я могу проводить, если позволишь.
— Не стоит, — не принимает она предложение витязя и мотает влажной от сильного дождя головой. — Благодарю, но я сама справлюсь.
Быстрым шагом она пересекла двор, пронесясь мимо грядок и яблочных деревьев. Ольга тянет за ручку — и видавшая виды деревянная дверь в сарай протяжно скрипит и открывается.
Там её ждал он.
Сидящий на краю старой телеги опытный воевода обернулся на шум и торжествующе улыбнулся: всё-таки любопытство и теплящаяся в душе надежда привели варяжку прямо в его руки.
— Вы хотели меня видеть? — небрежно кланяется без должного уважения девица и бросает взгляд стальных серых глаз на воспитателя великого князя.
— Да. Хотел предложить тебе выбор. Договор... если так можно выразиться, — отвечает мужчина, чей спокойный, но при этом твёрдый голос заглушает даже раскаты грома снаружи. — Ты... весьма интересная девушка, должен признать. Спасла нашего нерадивого князя. Попыталась прорваться к нему, несмотря на мои запреты и предупреждения.
— Вы меня позвали сюда ради того, чтобы сказать, какая я занимательная?
— Отчасти... и это тоже, — кивает воевода и хрустит пальцами. — Судьба твоей семьи и возлюбленного будет в твоих руках, если дашь мне договорить и не станешь перебивать. Добро?
Ольга, одновременно застигнутая врасплох и попавшаяся на крючок, молча кивает и прикусывает нижнюю губу.
* * * * *
Младший братишка Ольги крепко спал и видел уже десятый сон, свернувшись калачиком на растеленной на мягкой соломе отцовой рубахе. Ни беспокойное квохтанье куриц, ни жужжание назойливых мух в хлеву, ни продолжающийся уже несколько минут непростой разговор не могли разбудить его — и хорошо, ведь не для детских ушей он был предназначен.
— Как я уже сказал, ваша дочь смогла привлечь внимание самого великого князя. Более того, намерения его как никогда серьёзны, и он немедленно желает сделать Ольгу своей суженой, — вкладывая в каждое своё слово уверенность, повторяет ещё раз Бранимир.
Эгиль взволнованно вздыхает. Вставший перед ним выбор непрост, но кто он, чтобы лишать любимую дочь счастья? Перед его глазами всплывает картина выбегающей из избы утром красавицы, чья душа трепетала и тянулась к вернувшемуся Славке, словно хрупкий и нежный цветок — к живительной влаге после дождя.
Торговец опускает голову и отрицательно мотает ей.
— Спасибо, господин, за добрые слова. Мы польщены интересом великого князя к нашей дочери, — кланяется до этого хранившая молчание Ждана.
— Сердце нашей дочери принадлежит простому лыбутчанину. Они выросли вместе, и их любовь глубока и крепка, — вопреки своим опасениям всё же произносит Эгиль и смотрит на дружинника. — Я боюсь, что она будет несчастна, если её принудят к браку без любви. Как отец я не желаю своему ребёнку подобной судьбы.
— Её избранник лишится с первыми петухами головы, — продолжает настаивать на своём воин и, заметив несокрушимую решительность во взгляде отца девицы, переключает своё внимание на мать. Ждана действительно заметно нервничает и ёрзает на месте, руки её теребят подол сарафана. — И она останется либо без минуты вдовой, либо избранницей самого великого князя. И какой из этих вариантов будет для неё лучше?
Эгиль хмурится. Ждана же, по-своему заботясь о будущем первенца, робко берёт супруга за руку и крепко сжимает его ладонь в своей.
— Если ваша дочь согласится выйти замуж за князя, мы пообещаем вам жизнь в изобилии и комфорте. Как-никак, теперь вы тоже станете членами большой княжеской семьи, — уловив слабое место купеческой жены, давит на неё ещё больше опытный воитель и политик. — Ольга будет осыпана золотом и богатствами, что обеспечит ей счастье и благополучие. Если она станет матерью наследника — получит в дар богатый город, все доходы с которого пойдут лично на её содержание.
— Это... очень хорошо. Мы желаем нашей дочери всего самого лучшего, — кивает собеседница Бранимира и прищуривается. — А что до выкупа? Стыдно говорить, но...
— Молчи, женщина! — цыкает на неё Эгиль, но улыбнувшийся Бранимир кивает крестьянке, только поощряя такого рода вопрос.
— Стыдно говорить, но она самого князя спасла. Или его щедрость и благодарность к избраннице ограничиваются лишь золотой шейной гривной? Если любовь его мала как этот подарок, то даже и не знаю, что нам с супругом ответить...
— В качестве выкупа и свадебного подарка князь пожалует вам с Эгилем лодку, что принесла его к вашему дому.
Купец ещё пуще хмурится и дёргает себя за бороду, карие глаза Жданы сверкают алчными жёлтыми огоньками.
— ...старую лодку, но теперь — полную серебра, мехов и дорогих тканей, — продолжает Бранимир и на этом обрывает свою речь. — Что ж, понимаю, что вам нужно время до рассвета, дабы посовещаться и принять правильное решение. Позвольте мне уйти и не задерживать вас.
Напоследок задержав взгляд на купеческой жене, он покидат хлев и оставляет супругов наедине. Ждана тотчас же прижимается всем станом к мужу и, положив ему на плечо белокурую голову, что-то шепчет и показывает перстом на по-прежнему сладко спящего младшего сына.
Эгиль тяжело вздыхает, кивает и уже через несколько минут сообщает Бранимиру о своём решении.
* * * * *
В полутьме и без того могучий силуэт Вещего Олега своими очертаниями напоминал гору, разговаривающую сейчас со своей полной противоположностью в лице Ольги.
— Мальчишка поступил глупо и был пойман с поличным. И что-то мне подсказывает, что не приведи нас к речному берегу мой ворон, то он поживился бы не только фамильным перстнем, но и мечом, и сумкой со всем содержимым.
Девушка было захотела возразить, но одного тяжёлого взгляда воеводы оказалось достаточно, чтобы остановить её. Сам же мужчина продолжил:
— Наказания за это, согласно обычаям, два. Либо он расплачивается своей головой, потому что за всю жизнь не возместить глупцу стоимость принадлежащих князю вещей... Либо тяжким бременем ложится на всю Лыбуту дикая, злая вира. Тебе известно, что это?
— Да, — кивает ставшая темнее тучи Ольга. — Отец рассказывал, как расплачивалась за убийство тиуна одна община в Изяславле.
— Славно, что и эти знания есть в твоей светлой и красивой головке. Думаю, тогда ты, будучи неглупой, понимаешь, какая жизнь ждёт всю деревню в течение ближайших нескольких лет? Твоих соседей, пожилую мать этого татя, твоих родителей, братишку, в конце концов. Жалкое существование впроголодь. Тяжёлая работа без устали. Болезни, дряхлость и смерть — только мучительная и медленная. Двенадцать дворов — слишком мало, чтобы возместить оскорбление княжеской чести.
— Что Вы предлагаете? — отстранённо отвечает, мысленно погружаясь в описанные собеседником картины, девица.
— Деревня избегает участи дикой виры. Твоя семья... получает богатства, которые отец даже трудясь до конца своих дней бы никогда не заработал. Тать... Славко...
Ольга поднимает широко раскрытые, ничего не понимающие глаза на воспитателя Игоря.
