Дон Мактавиш - Скандальная дуэль
– Не расстраивайся, любимая, – сказал он со смехом. – А что касается ревности, я и подумать не мог, что ты ответишь на мои чувства.
Дженна изумленно посмотрела на него.
– У тебя все на лице написано, – сказал Саймон. – Это очаровательно.
– Она любит тебя, ты знаешь.
– Это детская влюбленность, которую я никогда не поощрял, – ответил он. – Ей только восемнадцать, Дженна, я ее благодетель, это вполне естественно.
– Я думала, она гораздо старше, – задохнулась Дженна.
– Они еще дети. По крайней мере, я так их воспринимаю. – От его улыбки таяло сердце, она была еще дороже из-за ее редкости. – Эви скоро дебютирует в свете и найдет подходящего жениха, я куплю Криспину военно-морской патент. Все это нужно было сделать давно и было бы сделано, если бы не Копенгаген.
– Ты был ранен, – вставила Дженна.
Саймон кивнул:
– Вместе со ста шестьюдесятью тремя другими мужчинами только на нашем судне. Почти семьсот человек были ранены в этой баталии, более двухсот пятидесяти умерли. По сравнению с этим мои раны кажутся пустяком. Несмотря на все это, мы победили.
– Много судов потеряли?
– Ни одного, хотя многие были сильно повреждены. Наш корабль пострадал сильнее других. Я служил на «Монархе» под командованием Мосса. Натаниел Риджуэй, граф Стеншир, мой друг со школьных дней, тоже был на борту. Мы были скандальной парой, не раз вместе воевали, попадали в разные истории и всегда защищали друг друга. Но в тот день было не до шуток. Встретившись с датским флотом, мы оказались между песчаными отмелями. Мы оба были ранены. Он отделался легче, чем я, и продолжал участвовать в других сражениях. Мне повезло меньше. В тот день мы потеряли пятьдесят шесть человек. Это было грандиозное сражение. Когда-нибудь я тебе об этом расскажу.
– И такое будущее ты готовишь для Криспина? – У Дженны это в голове не укладывалось.
– Единственное оправдание моих связей с аристократией, – помрачнел Саймон. – Единственное, что может делать приличный человек, это приносить пользу своей стране, а не набивать карманы, как нынешние светские хлыщи вроде Марнера. Военный – благородная профессия, в ней бедный человек столь же достоин, как богатый. Этот урок я надеюсь преподать Криспину.
Подход Дженны к этому вопросу был чисто материнский, Саймон же смотрел на это с позиций старшего брата. Они были, полной противоположностью друг другу. Конфликт старый как мир. Они никогда не пришли бы к согласию, но у Дженны хватило ума не настаивать на своем. Она лишь кивнула. Но тревога ее не улеглась.
– Саймон, я хотела бы извиниться перед Эвелин. Мне нужно ее увидеть.
– Придется подождать, – сказал он. – Будет еще время устранить преграды… масса времени. – Он взял ее руки в свои. – Дженна, я знаю, что ты планировала пышную свадьбу с Маркером, тебе для счастья действительно нужна вся эта мишура?
Дженна посмотрела на Саймона. Выражение его лица было непонятным, и она не знала, как ответить.
– Я не хочу ждать, – объяснил Саймон, – ни пока ты закончишь с приданым, ни пока скандал утихнет. Не хочу тебя тревожить, но мне не понравились угрозы Марнера. Он не джентльмен, он это доказал. Я хочу, чтобы ты осталась здесь, в Кевернвуд-Холле, пока мы не поженимся. Я хочу, чтобы ты была под моей защитой.
– Мне не нужна пышная свадьба, Саймон. Приданое было поводом оттянуть брак с Рупертом.
– Я куплю тебе на континенте самое красивое платье.
– Я тоже не хочу ждать, Саймон, – сказала Дженна, приложив палец к его губам, как раньше это сделал он.
– А как насчет леди Холлингсуорт?
Дженна, вздрогнув, судорожно вздохнула. Она совсем забыла о матери.
– Послать за ней в Мурхейвен-Мэнор Фелпса?
– Нет! – воскликнула Дженна. – Ни в коем случае!
– Мы не можем оставить ее там, – упрекнул Саймон, пряча улыбку.
– Нет, но и сюда ее привозить не надо. Мама сама о себе позаботится, Саймон, она прекрасно с этим справится. Я не злая. Просто мама буквально расцветает в драматических событиях, так уж она устроена. Уверяю тебя, она прекрасно справится с ситуацией.
– Не сомневаюсь, но я хотел бы произвести на нее хорошее впечатление. И хоть тебе, это безразлично, существуют, как ты знаешь, довольно жесткие правила этикета относительно родственников со стороны будущих супругов. Я чужд условностям, но, по моим наблюдениям, твоя мать другая.
– Ты женишься не на маме.
– Хвала Господу за это! Но пусть она лучше будет союзником, чем противником. Ты же знаешь, что сначала мне следовало поговорить с ней, но в нынешних причудливых обстоятельствах…
– О нет! – перебила Дженна. – Не волнуйся о маме. Предоставь это мне. Я напишу письмо и отправлю его в Тисл-Холлоу, – засмеялась она. – Кстати, попрошу ее прислать кое-что из моих вещей. Это все, что у меня есть, – напомнила она, потеребив юбку амазонки. – Мой чемодан еще в Мурхейвен-Мэноре.
– Оставь, – сказал Саймон, – в деревне есть модистка. Эви пользуется ее услугами и весьма довольна. Она приедет и позаботится обо всем, что тебе нужно.
– Вряд ли это прилично, – возразила Дженна.
Саймон от души расхохотался.
– В этом деле нет ничего приличного с точки зрения этикета, – сказал он, – и все же, как это ни странно, никогда в моей жизни не было ничего более приличного.
Он поднялся и потянул за собой Дженну. Воздух вокруг был напоен запахами буйно разросшихся растений. Она уловила ноты аканта, эвкалипта, руты, нескольких разновидностей мяты, росших в огромных фарфоровых горшках, и пышно разросшихся незабудок. Смешавшись с экзотическим ароматом табака Саймона, запах дурманил ее.
Его пристальный взгляд снова словно затягивал ее в глубину, в самую его сущность. Саймон был невероятно красив, и все же в его глазах таился оттенок печали, придававший ему загадочность. Чего-то он не договорил, не все открыл ей. В его объятиях было отчаяние. Дикий огонь вспыхнул в его глазах, они расширились от желания. Запустив руку в волосы Дженны, Саймон отклонил ее голову назад и нагибался медленно… мучительно медленно, пока их губы не встретились.
Он углубил поцелуй, и она почувствовала слабый вкус табака, подслащенный привкусом вина. Это распалило ее чувства. Он, вероятно, выпил для храбрости. Вино, не притупляет ум, как бренди, но смягчает предчувствие отказа. С каждой минутой Дженна обожала Саймона все больше.
Его язык, раскрыв ее губы, скользнул между зубами, исследуя, лаская, и затеял с ее языком странный чувственный танец, которому она не в силах была сопротивляться. Она все горячее отвечала на его ласки, неистово погружаясь в шелковистые глубины его теплого рта. Их стоны слились, когда он обнял ее за талию и притянул к своему худому жилистому телу.
